В моей голове крутились шестеренки. Я задействовал все пятнадцать потоков сознания, проанализировал всю доступную информацию, взвесил за и против, оценил возможности, учел свои жизненные приоритеты, убеждения, риски и — у меня зародился план! Гениальный план!

Все сошлось в одной безупречной, идеальной точке и должно было сработать. Если не воспользуюсь представленным шансом и не осуществлю задуманное, то буду настоящим глупцом.

-Амора, хочу попросить тебя о маленькой услуге за оказанную помощь…

Глава 250. Зло во плоти.

Последние несколько дней Фригга Фрейрдоттир, королева Асгарда, находилась в несказанной печали. Мирная жизнь в небесном городе омрачилась сначала изгнанием провинившегося, но не переставшего от этого быть драгоценным ее беспокойному сердцу старшего сына, Тора, в Мидгард, а затем внезапным погружением горячо любимого супруга Одина в глубокий сон.

Каждый год правитель божьего царства погружался в сон Одина, чтобы восстановить свои силы. И это время всегда являлось наиболее уязвимым временем не только для ее супруга, который, пребывая во сне, оставался совершенно беспомощным, но и для всего Асгарда.

Судя по многовековой истории небесного города, враги совершали нападение именно тогда, когда самый могущественный защитник царства не мог им противостоять, но каждый раз воинам Асгарда удавалось отстоять свой дом и не подпустить недругов в покои спящего царя.

Однако сегодня властитель Йотунхейма, повелитель ледяных великанов и самый ненавистный враг Одина — Лафей смог прорваться в Асгард и войти в царскую палату.

Неотлучно находящаяся у постели супруга Фригга храбро встала на защиту дремлющего Одина, твердо решив защищать мужа до последнего. Но справиться с могущественным йотуном все же не смогла, и ей оставалось только беспомощно наблюдать, как монарх Йотунхейма в один момент сотворяет изо льда смертоносный кинжал и заносит руку, намереваясь проткнуть им спящего царя Асгарда.

К счастью, на помощь матери поспевает младший сын, Локи, который успевает защитить отца, убив Лафея. К тому же в этот самый момент в покоях царя появляется заслуживший наконец прощение Всеотца и вернувшийся домой старший сын Фригги, Тор, что делает королеву вдвойне счастливей. Но радость ее длится недолго. На ее глазах двое ее одинаково любимых сыновей вступают в борьбу за то, что считают правым и справедливым, — и справедливость эту они видят, разумеется, в совершенно противоположных воплощениях.

Фригга не может поверить в появившуюся между братьями враждебность, хоть в глубине души и понимает, откуда прорастает это соперничество, стремление утвердиться, проявить себя. Так же она понимает что Лафей не мог самостоятельно проникнуть в Асгард, что ему явно кто-то помог, кто-то из дворца. Фригга догадывается кто это может быть, но отказывается в этом себе признаться, прогоняет эту мысль, так как эта правда слишком сильно ранит ее материнское сердце.

И пока ее сыновья, сражаясь за свою правду и за будущее Асгарда, сходятся в бою на Радужном Мосту, королева Асгарда принимает решение остаться рядом с мужем и собирается быть подле него до самого его пробуждения. Ей так хочется, чтобы супруг проснулся как можно скорее и остановил братоубийственную драку ее мальчиков.

***

Фригга подошла к королевскому ложе и, опустившись у изголовья, мягко погладила мужа по седым волосам. Теплый, спокойный огонь пламени неугасимых факелов освещал покои царя янтарным закатным светом. В огромной, полупустой комнате вновь установилась плотная тишина. Фригга тяжело вздохнула, отчего-то виновато улыбнулась — и явственно почувствовала за спиной холодящую тень. Она невольно вздрогнула.

Не сразу поняла причину своего смятения, но буквально в следующую секунду услышала: в глубине коридора гулким эхом раздался стук трости.

Королева насторожилась. Она никого не ждала. Пока Один пребывал во сне, никому не разрешалось заходить в королевские покои. Сегодня, конечно, один раз этот запрет уже был кое-кем нарушен, однако повторного вероломства царица никак не ждала.

Стук повторился. Затем снова. Фригга вскочила с места и уже во второй раз за сегодня схватилась за королевский меч. Прежде невиданное беспокойство овладело ею. Она неотрывно смотрела на дверь, словно пыталась отыскать в этих огромных отливающих позолотой створах что-то значительно важное. И наконец, благодаря сильной связи с окружающими магическими частицами, королева увидела, как из замочной скважины и дверных щелей начал медленно просачиваться в покои мрачный сумрачный туман.

Звук ударов тростью все продолжал нарастать — он приближался. Шел неспешно, мерно, но решительно, посылая тяжелое эхо сквозь туман еще некоторое время. Затем он дошел до двери, остановился — и воцарилась тишина.

Обдало неимоверным холодом, но не из-за ледяной стужи, как было ранее при вторжении Лафея, а из-за ужаса, неожиданно и безжалостно сковавшего сердце королевы. Никогда еще царица Асгарда не испытывала подобных ощущений, для нее это чувство было доселе неведомым и оттого пугающим. Будто само зло, сама смерть явилась в королевский дворец, желая забрать жизнь ее супруга.

Дверь, на которую полная волнения Фригга глядела не отрываясь, вмиг утратила свои теплые, солнечные тона и покрылась слоем черной копоти — это могла видеть лишь Фригга, благодаря своей высокой магической сенсорике. Волшебница сильнее сжала в руке меч.

Массивная королевская дверь отворилась сама собой, и в открывшемся проеме королева наконец увидела незваного гостя.

С неподдельным изумлением взирала она на внушительного вида существо в ниспадающей до земли багровой мантии, накинутой поверх тяжелых серых доспехов. В руке, затянутую в металлическую перчатку, держал он длинный посох с каменным набалдашником в виде головы некого злобного, жаждущего разрушений идола.

Накативший страх вдруг резко сдавил Фригге голову как невидимый обруч, но женщина не утратила ясность ума и волю, а потому под низко надвинутым на лицо капюшоном явившегося попыталась усмотреть человека. Но жуткие кровавые глаза, что смотрели за расписной маской отрешенно и словно бы сквозь нее, точно говорили: «Не узреть тебе и во веки веков что ищешь».

Неизвестный шагнул внутрь. Каждый раз, когда ударял он посохом об мраморный пол королевских покоев, из-под наконечника посоха поднималось густое облако темного тумана и своевольно все светлое вокруг себя уводило в непроглядную тень.

Но не столько посох внушал страх — это королева осознала мгновенно, — а сам незнакомец. От него веяло удушающей безысходностью, точно одно его появление приговаривало любое живое создание, возникшее на его пути, к неминуемой гибели.

«Само зло во плоти»,- подумала Фригга с нараставшим отвращением к этому существу.

Неизвестный вдруг остановился и направил кровавый взор на Одина. Королева насторожилась пуще прежнего. Их разделяло друг от друга не более десяти шагов — совсем близко.

-Нет!- отчаянно вскрикнула