– Вот-вот, – кивнул Блоха. – Главное, чтобы они шевелились.

Когда Афорист удалился, Хуутсуу склонилась с седла.

– Ургулы могут скакать и ночью, – сказала она. – Надо будет, так легко догонят солдат.

– А им не надо, – возразил Блоха. – Балендин, может, и не прочь бы сразу рвануть на Аннур, но до самого города и ургулы без остановки не доскачут. И зачем им опасная скачка в темноте, когда впереди еще сотни миль?

Он снова тронул с места своего коня, и Валин почти сразу догнал его.

– Какой у нас план? – спросил он.

– План? – отозвался Блоха. – Я думал, ты разговор с гонцами слышал. Отъедем немного на юг, развернемся и будем драться.

– Для великого воина, – заметила Хуутсуу, – план очень глупый.

– Ну да, – признал Блоха. – Будь я поумней, меня бы здесь и близко не было.

План, как выяснилось, у Блохи все же был. Проведя всю ночь в седлах, подкрепляясь на ходу полосками вяленой оленины и останавливаясь только для смены лошадей, они к утру перешли неглубокий ручей. Сразу за ним командир крыла остановил отряд. Какое-то время слышалось только журчание омывающей камни воды, дыхание усталых животных и движение мужчин и женщин, разминавших онемелые за часы скачки мышцы.

– Что это? – спросила наконец Хуутсуу.

– Форт, – ответил Блоха.

– А на вид развалины.

– Хочешь встретить соплеменников в чистом поле?

Валин, перебирая в памяти заученные на Островах старинные сражения, пытался понять, что за форт обнаружился здесь в глуши.

– Памятка времен независимости Раалте? – решился он.

– Это самое северное из укреплений Миертина. Застава против приграничных варваров.

– Откуда ты о нем знал?

– Заучил когда-то карту этих мест.

– Удачно вышло.

– Не особенно, – пожал плечами Блоха, – Я их все заучивал.

– В Гнезде сотни карт! – выпучил незрячие глаза Валин.

– Да уж, – согласился Блоха, – морока была.

Валин повернулся к югу, к старинному форту. Сейчас слепота бесила его больше обычного. С людьми его выручали другие чувства. Он слышал их приближение, дыхание, сердцебиение. Он чуял их страх и надежду. Их смятение. А здесь, перед обломками стены, он слышал только ветер и чуял только слабый холодный запах камня.

– Удержим? – спросил он.

– Даже не надейся.

– Зачем тогда?

– Мы не за победу бьемся. Мы тянем время. Эта древняя стена выиграет нам день. Может, два, если удачно выпадут кости. Не так легко проскакать сквозь стену на лошади.

– Что помешает им зайти в обход?

– На западе река, – ответила Хуутсуу, – а на востоке, похоже, болото.

По ее тону трудно было судить, довольна ли она позицией.

– И еще, – добавил Блоха, – Балендин не рискнет оставить за спиной полную врагов крепость.

– Полную? – усомнился Валин. – У нас сколько: сотня аннурцев на подходе и с десяток ургулов Хуутсуу?

– Нет, – возразила женщина. – Это не наша война. Мне все равно, падет ли ваша трусливая империя. Мы пришли убить аннурского лича, а не воевать со своими.

– Ну так убивай, – согласился Блоха.

От Хуутсуу пахнуло гневом.

– Наш договор…

– В силе, – спокойно подхватил Блоха. – Но прежде придется дать хороший бой. Без боя Балендину не нужно прибегать к своему колодцу, а мы не сумеем к нему подобраться.

– Отвлекающий маневр? – с сомнением спросила Хуутсуу. – Не пройдет. Этот лич даже в битве бережет себя. Если бы ему можно было воткнуть копье в спину, он был бы уже мертв.

– Я имел в виду не копье, – ответил Блоха. – Думал скорей о взрывчатке. Не может же он остерегаться всего и вся. «Крот», рванувший у него под ногами, может сделать дело.

Подозрения Хуутсуу повисли в воздухе запахом переспелого плода.

– Если у вас есть такие… штуки, если вы можете устроить такой взрыв, почему не убили его много месяцев назад?

– Не было походящего места, – объяснил Валин, которому слепота не помешала разобраться в стратегии. – Чтобы взрыв достиг цели, надо знать, где и когда окажется Балендин. До сих пор фронт был слишком широк. И время точно не рассчитать.

– Так, – согласился Блоха, – и еще, если мы и знали, где он окажется наверняка, такие места всегда выпадали посреди ургульской армии. Вряд ли они любезно позволили бы нам заложить заряд в своем лагере. А здесь у нас все, что требуется. Мы знаем когда и неплохо представляем где.

– Тот холм, – кивнула Хуутсуу, повернувшись в седле.

Валин не понял, в какую сторону она указала.

– Да, тот холм. Достаточно высок, чтобы он видел и его видели. Он притащит туда пленных и начнет их резать в расчете вытянуть новые силы из ургулов и наших на стене. Но это означает, – Блоха обернулся к Хуутсуу, – что на стене должны быть люди. Мы должны дать бой. Иначе ему незачем будет подниматься на тот холм. Только даром запустим в небо пару комьев земли.

Хуутсуу долго не отвечала. Валин слышал беспокойное движение всадников у нее за спиной.

– Хорошо, – решила она наконец. – Мы встанем здесь вместе с вами. Мы принесем великую жертву Квине. А вы убьете лича.

Только после того, как она развернула коня, на своем языке приказывая ургулам встать южнее крепости и готовиться к бою, Блоха обратился к Валину.

– Она не предаст? – спросил он.

Валин помолчал, вспоминая все, что знал о Хуутсуу.

– Нет, – ответил он наконец. – Слишком горда.

– Рискованно полагаться на одну женскую гордость.

– Когда я в степи захватил ее в плен, она, глядя мне в глаза, обещала, что, если я ее не убью, она меня еще достанет.

– Глупо.

– Может быть, – кивнул Валин. – Но храбро.

– Храбрость редко обходится без глупости.

Валин покачал головой, стараясь трезво оценить положение.

– Она ненавидит Балендина, – сказал он. – Для нее он… извратил все святое.

Блоха хмыкнул:

– Так извратил, что можно изменить своим?

– Она не видит в этом измены. Ургулы не разделяют наших взглядов на командование и воинский долг, – пояснил Валин, вспоминая, как Хуутсуу убивала выступивших против нее ургульских воинов, без жалости и без колебаний резала им глотки. – Для Хуутсуу важен результат, а не путь. Если для убийства Балендина надо биться с ургулами, она будет биться. Да им и не впервой сражаться друг с другом. Я теперь мало что вижу ясно, но здесь скажу: она встанет на этой стене и будет драться.