Зоэ расхохоталась. Гортензия не просто классная во всех отношениях, у нее еще обалденное чувство юмора!

— У тебя на сегодня встреча назначена?

— С Жан-Полем Готье? Нет. Он перенес на завтра.

— Может, посмотрим «Тельму и Луизу»?[127]

— Да мы уже видели сто раз!

— Я так его люблю! Когда Брэд Питт раздевается, и потом еще, когда взрывается грузовик! И в конце, когда они обе улетают!

Гортензия колебалась.

— Ну пожалуйста! Скажи «да»! Мы так давно его вместе не смотрели.

— О’кей, Заинька. Но не два раза подряд, ладно?

Зоэ издала победный крик, и они свернулись клубочком на диване в гостиной перед телевизором.

— А мама-то где? — спросила Гортензия перед тем, как нажать на «Пуск».

— В своей комнате, вкалывает. Вкалывает как заведенная. Это, видимо, чтобы не думать…

— Ни один мужчина не стоит нашего разбитого сердца, — объявила Гортензия. — Запомни это на всю жизнь, Зоэ.

Они посмотрели фильм два раза. Несколько раз прокрутили момент, когда Брэд Питт снимает майку. Гортензия подумала о Гэри и обругала себя за эти мысли. Зоэ опять захотела рассказать про Гаэтана — и опять сдержалась. Они поаплодировали, когда взорвался грузовик, а в конце, когда обе женщины улетели в пустоту, завопили, держась за руки. Зоэ думала, что счастье ей дарит не только Гаэтан, но и сестра. Это было немного другое счастье, но с той самой теплотой внутри. Она больше не могла хранить секрет. Надо рассказать Гортензии. Если будет смеяться — ну что ж…

— Я хочу открыть тебе секрет, — прошептала она. — Рассказать о самом удивительном в мире чуде, которое…

Она не успела закончить фразу. Ирис вошла в гостиную и упала в кресло, бросив сумки, из которых высыпалась одежда.

— Где ваша мать?

— Там, в комнате, — хором ответили девочки.

— Она целыми днями сидит в комнате. Это невыносимо.

— Она вкалывает над диссером. Это же святое, ты знаешь, — ответила Зоэ.

— Сколько ее помню, все вкалывает! Нельзя же все время проводить над книжками, это ненормально.

— Ну да, ты предпочитаешь проводить время в магазинах, — съязвила Гортензия.

Ирис не обратила внимания на подначку и потрясла сумками.

— Кажется, он без ума от меня!

— Это все он тебе купил? — задохнулась Гортензия.

— Я же тебе говорю: он без ума от меня.

— Но он женат, — возразила Зоэ. — И у него трое детей!

— Он пригласил меня на ужин, чудный ресторанчик в отеле «Ланкастер», млеешь от восторга от каждого кусочка, а потом мы гуляли, Елисейские Поля, проспект Монтеня, и в каждом магазинчике он меня засыпал подарками! Как настоящий прекрасный принц!

— Прекрасные принцы — это отстой, — заявила Гортензия.

— Но не он! Он обращается со мной, как с принцессой. Любезно, деликатно, пожирает меня глазами… И потом он красив, о, как он красив!

— Он женат, и у него трое детей, — повторила Зоэ.

— Со мной он забывает обо всем!

— Ну и нравы! — вздохнула Зоэ.

— Пойду к себе в комнату, разложу вещи…

— Это МОЯ комната! — возмущенно воскликнула Зоэ, когда Ирис вышла за дверь. — Из-за нее я сплю у мамы в кабинете, а мама работает в своей спальне!

— Не любишь ее?

— Я считаю, она не слишком-то хорошо обращается с мамой. Словно она у себя дома! Вызывает сюда массажиста, приглашает Анриетту, часами напролет треплется по телефону с подружками… Короче, живет, как в гостинице, а мама молчит.

— Мама виделась с Анриеттой?

— Они втроем поужинали, и больше она не появлялась.

— Смотри-ка, сколько всего произошло, пока меня не было дома!

Ирис достала покупки из пакетов и положила на кровать. Вынимая каждую вещь, она вспоминала взгляд Эрве. Всхлипнула, погладив мягкую кожу сумки «Боттега Венета». Большущая полосатая сумка из посеребренной кожи. Она как раз о такой мечтала! А еще выбрала хлопковое платье цвета слоновой кости и изящные сандалии. У платья был шалевый воротник и глубокий вырез, зауженная талия, складочки, падающие легким венчиком. Оно необыкновенно шло ей. Это могло быть платье новобрачной…

Они пообедали, не отрывая глаз друг от друга. Он рассказывал ей о делах. Объяснял, как пятый в мире производитель пластмассы, перекупив четвертого, вполне может стать первым. Затем осекся: «Я, должно быть, вам надоел. Не следует говорить о делах с красивой женщиной! Пойдемте по магазинам, хочу отблагодарить вас за то, что вы так хорошо меня выслушали…» Она не отказалась. Для нее настоящим мужчиной был тот, кто заваливал ее подарками. Он распрощался с ней на остановке такси, поцеловал руку. «Мне нужно вернуться и еще поработать, увы!» Какой тонкий, какой воспитанный человек!

Его первые подарки. Он смелел. Вскоре будет первый поцелуй, первая проведенная вместе ночь, может, еще и выходные, если получится… И чтобы все кончилось свадебным маршем и кольцом на пальце! Тра-ля-ля-ля! Она не может пойти под венец в белом, конечно, но цвет слоновой кости — самое оно. Если они поженятся летом… Она опрокинулась на кровать и прижала к себе платье.

Ей нужно просто набраться терпения. Такой человек не потащит женщину в темный уголок и не будет ее преследовать. Он звонил ей по утрам, спрашивал, свободна ли она, не хочет ли пообедать с ним, назначал свидание в ресторане и вел себя так галантно, что никто бы не подумал, будто между ними что-то есть. Но между ними ничего и не было! Он ее даже еще не поцеловал. Зато предложил в следующий раз пойти пообедать в парк Сен-Клу. Летом там очень приятно, можно прогуляться по аллеям. Она поняла, что наконец он поцелует ее, и вздрогнула. С ним она волновалась, как девочка.

Иногда ей было трудно скрыть свои чувства к Жозефине. Неуверенность и неловкость сестры раздражали ее все больше. И к тому же… Не получалось простить ей скандал с книгой. Если у нее теперь солидный счет в банке, это все благодаря мне! Она испытывала к Жозефине ревнивую неприязнь. Ей случалось внезапно встать и уйти, когда Жозефина начинала говорить про эти свои скучнейшие, навевающие сон исследования. Однако в силу обстоятельств жить у сестры было приятней, чем дома, одной, с приставучей Кармен, липучей, как клейкая лента для мух. И потом… Эрве тут, неподалеку. Она заметила, что он всегда назначает свидания в тех местах, где его не знают. Они никогда не виделись по выходным. В понедельник утром она смотрела на мобильник и ждала, что он зазвонит. Даже выбрала для Эрве специальный звонок. Клала телефон на подушку возле себя. Ждала три, четыре гудка, затем снимала трубку. Она, надо честно признаться, все время только тем и занималась, что ждала его. «У меня нет выхода», — думала она спокойно и бестрепетно. Скоро август. Его жена и дети уезжают на каникулы в большой загородный дом на Бель-Иле.