Тот снял с себя зеленую одежду, подал ее солдату и сказал:"Если ты это платье наденешь и сунешь руку в карман, то всегда вынешь изнего полнешенькую горсть денег".

Потом он содрал с медведя шкуру и сказал: "Эта шкурадолжна тебе служить плащом и постелью; на ней ты должен спать и ни в какую инуюпостель не ложиться. По этому плащу ты и должен называться медвежником".

Сказав эти слова, черт исчез.

Солдат надел зеленую одежду, сунул тотчас руку в карман инашел, что все сказанное дьяволом было совершенно верно.

Затем накинул он на плечи медвежью шкуру, побрел по белусвету, был очень весел и доволен и не упускал случая повеселить себя ипотратить деньги.

В первый год перемена в нем была еще не очень заметна, но вовторой он уже смотрелся настоящим чудовищем. Волосы почти закрывали ему лицо,борода походила на сплошной кусок грубого войлока, на пальцах были словнокогти, а на лице - такой слой грязи, что хоть траву на нем сей.

Кто его видел, тот от него прочь бежал; но так как он всюдураздавал бедным деньги, прося их молиться за него и просить у Бога, чтобы он втечение семи лет не умер, так как притом он за все отлично расплачивался, то онвсе же еще находил себе всюду приют.

Но на четвертый год пришел он в гостиницу, и хозяин ее ужене хотел его впускать и даже в хлеву не соглашался поместить его, потому чтобоялся лошадей своих перепугать.

Однако же, когда медвежник сунул руку в карман и вытащилоттуда горсть дукатов, то хозяин несколько смягчился и отвел ему комнатку взаднем флигельке.

Но все же взял с него слово, что он не будет никуда изкомнаты выходить, чтобы не пустить дурную славу об его гостинице.

В тот день вечером, когда медвежник сидел один и от всейдуши желал, чтобы условные семь лет поскорее прошли, он услышал в одной изсмежных комнат громкий жалобный плач. Сердце у него было сострадающее; онотворил дверь в соседнюю комнату и увидел там пожилого человека, который плакалнавзрыд, в отчаянии беспрестанно хватаясь за голову.

Медвежник подошел к нему, но тот вскочил и собрался бежать.Наконец, несколько оправившись от испуга и услышав человеческий голос, онопомнился, и медвежнику ласковым обращением к нему удалось-таки выяснить поводего сокрушений.

Оказалось, что его состояние мало-помалу разлетелось прахом;он и его дочери должны были терпеть крайнюю нужду во всем. Наконец, он такобеднял, что ему нечем было заплатить хозяину за квартиру, и ему грозилатюрьма.

"Коли у вас нет никаких других забот, - сказалмедвежник, - то денег у меня достаточно, и я могу вам помочь". Он призвалхозяина, уплатил ему долг постояльца и сверх того сунул еще несчастному вкарман полный кошелек золота.

Когда старик был таким образом избавлен от своих тяжкихзабот, он уже не знал, чем выразить признательность к своему благодетелю."Пойдем ко мне, - сказал он, - дочери у меня чудные красавицы; выбирайсебе из них любую в жены. Когда они узнают, что ты для меня сделал, то ни однаиз них тебе не откажет. Ты, правда, не особенно красив; ну да жена тебя сумеетпривести в порядок".

Медвежнику это предложение пришлось по сердцу, и он пошел засвоим новым знакомцем.

Когда старшая дочь его увидела, она так ужаснулась еговнешности, что взвизгнула и прочь побежала; другая, хотя и не побежала,оглядела его от головы до пяток, однако же сказала: "Как же могу я взятьсебе в мужья того, кто и облика человеческого не имеет? Да я скорее вышла бызамуж за обритого медведя, которого мы здесь однажды видели; он старалсяказаться человеком - на нем был и гусарский ментик, и белые перчатки. Будь онтолько безобразен, я бы еще как-нибудь могла с ним свыкнуться..."

А младшая дочь сказала: "Милый батюшка, это, верно,хороший человек, потому что он помог вам выпутаться из нужды; и если вы ему внаграду за эту услугу обещали дочь в невесты, то ваше слово должно бытьтвердо".

Жаль, что лицо медвежника было прикрыто волосами и густымслоем грязи, а то было бы видно, как его сердце радовалось, когда он услышалэти добрые слова!

Он снял кольцо с пальца, разломил его пополам и отдал однуполовинку ей, а другую удержал при себе. На ее половинке написал он свое имя, ана своей половинке ее имя и просил ее тщательно поберечь эту половинку.

Затем он простился с ней и сказал: "Я должен еще тригода странствовать по белу свету, и если не вернусь по истечении их, то тысвободна - это будет значить, что я умер. Но моли же Господа о том, чтобы онсохранил мне жизнь".

Бедная невеста оделась вся в черное, и каждый раз, как еежених приходил ей на память, слезы навертывались у нее на глаза. Со сторонысестер своих она видела только насмешки и глумление. "Смотри, - сказаластаршая, - не давай ему руки, а то он, пожалуй, по руке ударит тебялапой!" - "Берегись, - говорила вторая сестра, - медведи ведь большиесластены; так если ты ему понравишься, он, пожалуй, еще съест тебя". -"Тебе всегда придется исполнять его волю, - говорила старшая, - а не тоон, пожалуй, еще ворчать станет". А вторая сестра подхватывала: "Ну,зато свадьба будет веселая - медведи-то ведь хорошо пляшут!"

Невеста молчала и не давала сбить себя с толку. А медвежниктем временем бродил по белу свету из места в место, делая добро, где мог, иподавал бедным щедрую милостыню, прося их, чтобы они за него молились.

С рассветом последнего дня условленных семи лет он сновавышел на ту же поляну и сел под одно из деревьев, которые росли кругом ее.Вскоре засвистал ветер, и черт явился перед ним хмурый и сердитый; он бросилему старое его платье, а от него потребовал обратно свою зеленую одежду."Нет, погоди еще! - сказал медвежник. - Сначала ты еще меня очиститьдолжен".

Волей-неволей пришлось черту воды принести, чтобы обмытьмедвежника, пришлось расчесать ему волосы и обрезать ногти, и стал онпо-прежнему бравым военным да еще, пожалуй, красивее прежнего.

Когда черт благополучно удалился, то у медвежника полегчалона сердце.

   Он пошел в город, оделся в богатую бархатную одежду, селв повозку, запряженную четверкой резвых саврасых коней, и поехал к дому своейневесты.

   Никто его узнать не мог. Отец невесты счел его зазнатного полковника и ввел прямо в комнату, где сидели его дочки.

Он должен был сесть за столом между двумя старшими: ониугощали его вином, клали ему на тарелку лучшие куски, и им казалось, что ониеще никогда не видывали мужчины красивее его. Невеста же сидела против него всвоем черном платье, глаз на него не поднимала и слова не проронила.

Когда же он, наконец, спросил отца, не отдаст ли он за негоодну из своих дочерей, обе старшие дочери вскочили из-за стола и побежали всвою комнату, собираясь нарядиться в лучшие платья, потому что каждая из нихвоображала, что именно она и есть избранница этого красавца.