что делать сейчас? Он достал сигареты и закурил. Побить её? Ну, это не серьёзно. Съехать? Сегодня же сходить в бюро? Да, найти комнату с пансионом – не проблема. И всё? Нет, это тоже несерьёзно. Воин не слушает женскую болтовню. Особенно, когда говорят за спиной и шёпотом. Он встал, переоделся и пошёл вниз обедать…

…Громовой Камень вместе со всеми рассмеялся удачной шутке Алексея. Липочка явно не поняла, в чём соль, но тоже смеялась.

– Гриша, пойдёте на пляж? – спросил Виктор.

– Нет, – улыбнулся Громовой Камень. – Я в библиотеку.

Липочка скорчила пренебрежительную гримаску. Громовой Камень заметил брошенный ей предостерегающий взгляд Капитолины Алексеевны и скрыл улыбку поднесенной к губам чашкой.

– Виктор Савельевич, а вы пойдёте на озеро? – глаза у Липочки заблестели.

Но ответ Виктора погасил этот блеск.

– Да, мы договорились прямо там встретиться. Гуго, а вы?

Гуго улыбнулся.

– Нет, мы там были вчера. У нас на сегодня другие планы.

Липочка недовольно надула губки и промолчала. Тем более, что все уже с благодарностями за вкусный завтрак вставали из-за стола.

У себя в комнате Громовой Камень взял с этажерки тетрадь для записей, переложил её на стол. В воскресенье библиотека работает полдня и только читальный зал. Если он хочет всерьёз поработать, то надо переодеваться и идти. Но он стоял посреди комнаты, заложив руки за спину и сам себя держал за сжатый правый кулак. Если бы не нога… тогда, на Купалу, когда он с Джинни плавал в озере, так они были в стороне от всех, и Джинни убегала к воде первой и не видела, как он, хромая и волоча ногу, ковылял за ней, а в воде, да ещё ночью… Но днём, под солнцем у всех на глазах… нет уж. Джинни наверняка там будет. Ей, да и остальным незачем видеть его… таким.

Он упрямо тряхнул головой и стал переодеваться. Ничего страшного, на озеро он сходит в будни, с утра, когда все на работе и в поле, так что там вряд ли кто будет, кроме мальчишек. Да и те, скорее всего, уйдут со взрослыми на покос.

Когда Громовой Камень, одетый уже «по-городскому», спустился вниз, ему встретилась Ефимовна.

– Здравствуйте, – улыбнулся он ей. – Оладушки сегодня были необыкновенные.

– На здоровье, Гриша, – заулыбалась Ефимовна. – В библиотеку никак?

– Конечно, – весело ответил Громовой Камень, беря из стойки свою палку.

– Ну, и на удачу тебе, – она обтёрла руки заткнутой за пояс фартука тряпкой. – С богом, Гриша, я закрою.

Дорога к Культурному Центру была ему уже хорошо знакома. Шаг за шагом, шаг за шагом. Дорога хорошая, ровная. Можно идти и думать о своём. Что когда денег нет, то из всех развлечений остаётся бесплатная библиотека. А сегодня вечером кино. Новый фильм. А вечерний сеанс стоит пятьдесят копеек. А если пригласить Джинни, то надо заплатить за неё и ещё чем-нибудь угостить. А денег…

Мысли о деньгах были неприятны. И потому, что их – денег – мало, и потому, что сами мысли непривычны. Что в интернате, что в стойбище, что в армии он обходился без денег. Они, если и были, то как несущественная добавка, без которой вполне можно прожить. А здесь… получив отпускные, он тогда весь вечер просидел, считая, пересчитывая и прикидывая. Отложил плату за пансион. Была сначала мысль отдать деньги вперёд до сентября, но как бы из-за этой чёртовой дурёхи не пришлось переезжать. А выцарапать обратно из Капитолины Алексеевны… да, это будет очень нелегко и непросто. Она, конечно, заботливая и ласковая, и дом ведёт как надо, но Виктор её не зря за глаза называет Кубышкой Скопидомовной. Что её, то уж её. Так что, отложим, понедельную плату, скрепим проволочным зажимом и пересчитаем остаток. И разделим на оставшиеся до сентябрьской зарплаты дни. И примем решение, что норма – две сигареты в день, пачка на полторы недели. А ведь ещё надо будет съездить в Ижорск, в методкабинет, купить книги и тетради для себя, плакаты и прочее в кабинет, и… и хоть один раз за лето, но сводить Джинни в кино.

Сегодня в библиотеке дежурила Наташа. В читальном зале тихо, прохладно и пусто. Конечно, в воскресенье, да ещё по такой погоде есть развлечения и поинтереснее. И обрадовалась Наташа Громовому Камню вполне искренне.

Громовой Камень охотно поддержал разговор о новых поступлениях, интересной статье в «Науке и жизни», очередном номере «Семьи и школы» и… и время полетело совсем незаметно.

Россия

Ижорский Пояс

Загорье

Сенокос – летняя страда. Кто не успел, тот опоздал, не возьмёшь сена летом, зимой и подавно не будет. Эркин слышал это со всех сторон. У кого угодья были недалеко от дома, со среды косили по вечерам и ночью, а на смену приходили невыспавшимися и оттого злыми на весь мир.

– Хоть бы отгулы дали!

– Жди!

– Догонят и добавят.

– Либо завод, либо земля, знал, на что шёл.

– Тебе хорошо, у тебя зятьёв да сябров, хоть в роту построй, а у меня… я, да я, да сам с собой.

– А на хрена ты тогда с коровой вяжешься, коль её правдать не могёшь?!

– Это магазинное пойло хлебать?!

– Тогда не скули. У всех болит.

– Мороз, косить умеешь? Хошь, научу?

– Ты смотри, ловкач какой!

– Не, я у Кольки работаю, – улыбнулся Эркин. – А косить я умею.

– А брат?

– Ну, чего лезешь, где старший, туда и младший идёт. Чуня!

– А пошёл ты…!

Эркин немного опасался, что пойдёт разговор о помочи Медведеву как старшому, но, похоже, этого никто даже не думал, каждый сам за себя страду избывал.

В пятницу, когда они с Колькой сговаривались, к ним подошёл Миняй.

– Готовь косу, – властно приказал он Кольке.

У того даже челюсть на секунду, а то и на две отвисла.

– Ты… ты ж…

– Заткни хлебало, Моряк! – рыкнул Миняй. – Много вы без меня накосите.

И отошёл, явно считая дело решённым.

– Надо же, – Колька озадаченно покрутил головой. – Ну, не ждал.

– Он по земле тоскует, – помедлив, ответил Эркин.

Колька кивнул и улыбнулся.

– Ну, в три-то косы за выходные смахнём.

– В четыре, – поправил его Эркин. – Да, и эти, – он не мог вспомнить нужное слово, – ну, чем скошенное переворачивают, чтобы сохло.

– Грабли? – подсказал Колька.

– Ну да. Тоже четыре. Скосим, перевернём, дальше косим, а это сохнет.

– Ну да, – кивнул Колька, – если за выходные управимся, то там неделя, ну, две, и свезти можно будет. Сеновал я сделал.

И уже в бытовке, переодеваясь после смены, ещё раз условились, что Морозы, оба, с Миняем затемно зайдут