«Мне следует больше доверять людям», – подумала Лейла, улыбнулась и открыла рот, чтобы окликнуть его.

И в это мгновение Григорий бросился бежать, остальные – за ним. Одной из них была женщина. Он держал ее за руку. Даже с такого расстояния Лейла видела, как он держит ее, знала, кто она.

Ее улыбка исчезла.

– Они! – крикнула гадалка, шлепнув по наплечнику перед собой. – Мне нужны они!

– Вперед! – заорал болукбаши.

Его люди поудобнее перехватили алебарды и побежали, грохоча сапогами по мостовой.

* * *

До Фанарских ворот было недалеко. Григорий хорошо знал их – с суши и с моря, – ибо именно там его выбросило на берег, когда он едва не утонул после неудачного нападения на турецкий флот. И двигаться стало чуть легче. Разграбление уже миновало первую стадию – разрушений и убийств. Люди, которые так долго ждали своего шанса набрать трофеев, сейчас всеми способами разыскивали их. С домов и складов свисали флаги разных подразделений. Церкви обдирали до основания. В зданиях сейчас было больше людей, чем на улицах, и какое-то время их путь был быстрым.

Григорий вывел их на холм с видом на Золотой Рог. Его воды кишели всевозможными судами. Турецкие биремы и фусты дрейфовали, и даже отсюда было видно, что большинство кораблей брошено – их команды сошли на берег за своей долей трофеев. Несколько высокобортных судов Венеции и Генуи были уже в горле Рога; некоторые еще стояли на якоре, к ним стекался поток перегруженных лодок. Ближе, у причалов прямо внизу, шеренги солдат разных стран сдерживали кричащую, умоляющую толпу горожан, пока их земляки за спинами грузились в лодки.

– Вон они! – выдохнул Грант, поднявший забрало, чтобы вдохнуть побольше воздуха. – Вон Бокьярди.

Григорий проследил за его рукой. Двое мужчин на конях, под львом Святого Марка, позади шеренги своих солдат.

– Ждут тебя?

– Будем надеяться. Пошли, – сказал Грант, сделал шаг, потом вдруг дернулся вперед. – Ого!

Григорий почувствовал, как что-то пролетело мимо его лица. В следующую секунду он увидел предмет, который скользнул по стальному наплечнику шотландца и воткнулся в деревянную стену дома.

– Арбалетный болт, – сказал Ласкарь, взглянув на оперенное древко, и направил свою группу через гребень холма. – Твой доспех стоит того вина, – добавил он.

Как и грек, шотландец не останавливался:

– Ага. Но я бы предпочел не давать стрелку второго шанса.

Григорий обернулся к Софии и Такосу.

– Готовы? – спросил он.

Задыхаясь, оба кивнули в ответ.

– Тогда бежим, пока венецианские суда не отошли.

Они побежали вниз по прямой улице, выходящей к гавани. Ему припомнилось нечто похожее, в другом месте, в другое время, когда он бежал… и тут, в ворчании шотландца, Григорий вспомнил. Они вместе убегали от омишских пиратов по такой же улице, на острове Корчула. Он выбрал прямую, не изогнутую, и преследователи пускали в них стрелы…

Это воспоминание и инстинкт, рожденный тысячью дней в боях, заставил Григория внезапно метнуться в сторону и толкнуть Софию. Она бежала тяжело, вниз, и толчок выбил ее из равновесия. Женщина вскрикнула от удивления, поскользнулась. Потом ахнула от боли, ударившись о стойки навеса перед какой-то лавкой и обрушив навес себе на голову.

– Ты что? – выдохнула она; другие останавливались, оборачивались.

– Вот что, – ответил Григорий и вырвал из шеста арбалетный болт. Затем помог Софии выбраться из мешанины ткани и дерева, поставил на ноги. – Ты в порядке?

Она кивнула.

– Тогда бежим. И петляйте на бегу, все вы.

Они подчинились, побежали дальше. Ласкарь уже собрался покинуть укрытие разгромленной лавки и последовать за ними, но тут взглянул на болт, зажатый в руке. Увидел, как красиво и аккуратно сделано его оперение. Не кожа или дерево, но перья цапли с синими кончиками, закрученные спиралью, чтобы вращать болт в полете. Осознал, что уже видел такие, раньше. Один – на Корчуле, застрявший в кожаной сумке Джона Гранта. Еще один, когда проснулся на складе у причалов. Все три болта были сделаны одной и той же рукой.

Этот стрелок снова охотился за ним. Невероятно, но так оно и есть, и осознав это, Григорий отстегнул со спины лук и потянулся за последней стрелой в своем колчане.

* * *

Лейла следила, как остальные бегут, видела, что Григорий остался на месте. Он все еще был там, скрытый рухнувшим навесом. Она выругалась, вставила ногу в стремя, нагнулась и плавным движением натянула тетиву. Она промахнулась по нему… дважды!

По нему… или по ней? Вот в чем дело – Лейла не была уверена, в кого стреляет. Ярость затуманила ее взор. Она колебалась, убить ли мужчину, который ее предал, или женщину, ради которой он это сделал. Мужчина ее судьбы. Ее. Когда Лейла вела гвардейцев по горящим улицам, она думала, что ее возбуждение связано с близостью заветной цели, книги Джабира ибн-Хайяна, которая сделает ее богатой. Но когда увидела Григория в назначенном месте, поняла: ее возбуждала предстоящая встреча с ним. Он. Воссоединиться с ним, идти с ним вперед, переплетя свои судьбы.

Пока она не увидела, как он держит за руку другую женщину.

Теперь все колебания исчезли. Женщина уже была на расстоянии длинного выстрела, к тому же все время петляла. Мужчина, намного ближе, собирался выйти из-за путаницы шестов и ткани. И потому Лейла выхватила болт, лизнула перья, вложила его в желоб и подняла оружие как раз в тот момент, когда Григорий шагнул на улицу. Он не бежал. Он стоял лицом к ней. Она прицелилась ему в грудь.

* * *

У него оставалась одна стрела. Последняя, которую он выпустит в этом городе. Григорий вышел из укрытия, увидел арбалетчика на вершине холма, силуэт на фоне чистого неба. Он уже наполовину натянул тетиву. И сейчас он натянул ее до уха, прицелился и выстрелил.

Ласкарь услышал звук, вроде жужжания москита, и в то же мгновение почувствовал укус в ухо, но не стал поднимать руку стереть кровь. Черная фигура на гребне холма смялась.

Мир для него затих, пока две стрелы летели навстречу друг другу. Сейчас звуки вернулись гулом голосов, причитаниями у причалов, воем на улицах; и еще ближе, знакомые голоса, зовут его.

Он оглянулся. София, Такос и Грант стояли у последнего спуска, кричали ему.

Григорий побежал вверх по склону. Он должен выяснить, была ли его последняя цель реальной, или это какой-то демон, что будет его преследовать вечно. Подбежав ближе, он заметил движение, вытянутую руку; накинул лук на шею и достал кинжал.

Человек был маленьким, одетым сплошь в черное, рядом качался высокий шлем. Лицо, почти все, скрывала маска. Часть ее была сорвана стрелой Григория, лоб пересекала неровная линия, сочащаяся кровью.

Он протянул руку и сорвал маску. Долгое мгновение смотрел, а потом прошептал имя.