– Может, и придётся, – неожиданно закончила Дану. – Пирамиды пришли оттуда, из других миров. Что, если даже уничтожение этой «великой» ничего нам не даст, что, если потребуется пробиваться в Эвиал, на Утонувший Краб?

– Я помню рассказы вампира Эфраима об этом острове. Что-то жуткое, непредставимое. Ночной Народ, он говорил, бежит от него и никогда там не появляется. Весомая рекомендация, не находишь?

Сеамни кивнула:

– Наше время истекает. Клавдий сообщал, что козлоногие замедлили наступление, но я уверен, что это лишь временно. Сама ж видела, что тут делалось…

За дни и недели пути вдоль пропасти небольшое войско Императора насмотрелось на эту дикую, чудовищную картину: всё новые волны живого тумана выплескивались за восточный край Разлома, оборачиваясь там новыми десятками и сотнями козлоногих тварей. Не обращая никакого внимания на легионеров, бестии сбивались в небольшие отряды и без промедления уходили на восход, туда, где продолжала сражаться Мельинская Империя.

– Если мы не найдём главную пирамиду, придётся просто сковыривать их по одной, – мрачно заметил Император. – Оставим тут гномов и Сежес, а сами вернёмся.

– А всё потому, что ты так меня и не послушал. Мы ведь в два голоса тебе говорили, что без магии крови тут ничего не сделаешь. Клавдий писал о том, что бароны якобы одержали победу над козлоногими? Наверняка прибегли к человеческим жертвоприношениям, да ещё и Нерг мог постараться…

– И что, у них всё так легко и просто получилось? – недоверчиво переспросил Император.

– Если вмешались всебесцветные – то могло и выгореть. Раз уж Восьмой орден сумел справиться с твоей хворью и моим беспамятством.

– По-моему, так остановить орду посложнее будет…

– Посложнее? Едва ли. Козлоногих надо просто убивать, любыми способами. А вот нас с тобой следовало вылечить, то есть разрушить только то, что нужно, и не задеть ничего жизненно важного.

– Не буду спорить. Подождём донесения от Клавдия. Хорошо ещё, что голуби способны пролететь над Разломом…

Дикие горы приближались. Где-то под ними – укрывище Каменного Престола, оплот тех гномов, что до сих пор сражались с Империей.

– Они-то небось козлоногих даже и не заметили, – ворчали в легионе. Подземные воители Баламута только отмалчивались. – Как разбивали наши обозы, так и разбивают.

Здесь, вблизи северной оконечности Разлома, некогда действовал Пятнадцатый легион, пока его не отозвали к столице.

Страшная живая пропасть меж тем начала сужаться. Вскоре до противоположного края уже могла долететь сильно пущенная стрела… камень из пращи… брошенное человеческой рукою копьё…

Пирамиды теперь почти что налезали одна на другую, становясь всё выше и выше. Наконец-то нашлась работа для Сежес и её помощников – скопление кенотафов населяли злобные бестелесные существа, оказавшиеся большими охотниками до живительной алой влаги, что струится в человеческих жилах. Двое легионеров и один гном расстались с жизнью, из них досуха высосали всю кровь до капли.

Чародейке Голубого Лива пришлось засучить рукава и прибегнуть к старинной, но действенной ритуальной магии. Это помогло, хотя никаких видимых побед Сежес не одержала.

Утром двадцатого дня с начала северного марша войско увидело Великую Пирамиду.

Ни у кого не возникло и тени сомнения. Совсем не исполинская, она не вздымалась выше облаков и не подавляла всё и вся своими размерами. Скромная и неказистая на вид, сложенная из коричневатого пористого ракушечника; ступени стёрты, словно по ним к вершине поднимались миллионы миллионов ног.

Вокруг возвышались пирамиды покрупнее и позначительнее видом; с гладкими отполированными гранями, сверкающими под летним солнцем, грозные и внушительные. Но ни одна не распространяла вокруг себя так очевидное любому живущему дыхание смерти. Никто не смог бы описать это словами, но все, без исключения, легионеры Серебряных Лат, спроси, куда они ни за что не полезли бы по собственной воле, – не сговариваясь, разом указали бы на это невзрачное строение.

Войско встало само, не дожидаясь никаких приказов. Никто не расставался с доспехами, не торопился снять щиты с левых рук. Когорты не нарушили строя.

Император, Сеамни, Сежес, Баламут, Сулла застыли, молча глядя на цель их странствия.

– Добрались-таки, – пробормотал старый легат. – Поди ж ты… а я не верил…

Император сделал вид, что не слышал этих слов.

Бледная Сеамни застыла, не отводя взгляд от поднимавшихся к вершине коричневых ступеней. Пирамиду венчал грубо вытесанный из чёрного камня шар, на котором даже с изрядного расстояния можно было разглядеть метки, оставленные не слишком умелым резцом.

– Вы все думаете то же, что и я? – нарушил недоброе молчание Император:

Ответа не последовало. Сежес с застывшим взглядом рылась в седельной сумке, бормоча: «Где моя нюхательная соль?..» Баламут тискал топорище и корчил зверские рожи, словно надеясь испугать невидимого врага. И только Сулла глядел на кенотаф спокойно, как и положено бывалому легату, прошедшему всю дорогу наверх, начиная с рядового велита.

– Разворачивай легион, – скомандовал ему Император. – Баламут, пусть гномы займутся таранами. Чувствую, они нам понадобятся.

Правитель Мельина был совершенно прав. Коричневая пирамида не имела ничего даже отдалённо напоминавшего вход.

Никто не мог находиться рядом с ней хоть сколько-нибудь долго. И людей, и даже крепких сердцем гномов охватывала жуткая смертная тоска, руки опускались, и в голове оставались мысли только о том, что неплохо бы разом покончить со всеми мучениями, бросившись в бездну Разлома.

Даже призраки-вампиры, от которых Сежес приходилось обороняться постоянно обновляемыми заклинаниями, не дерзали приближаться к коричневой пирамиде.

Первыми к ней отправились Император, Сеамни и Баламут. Сулла занимался легионом, Сежес – своими охранными чарами.

– Мы ещё сомневаемся, Тайде? – коротко бросил Император, когда они подошли вплотную.

Бледная Дану, похоже, боролась с собственными привидениями. Во всяком случае, сквозь плотно стиснутые зубы вырвалось нечто вроде: «Троша… простишь ли?..»

– Я стараюсь всегда сомневаться, Гвин. Уж слишком бросается в глаза…

– А может, они того и хотели? – Баламут с самым независимым видом почесал бороду, стараясь показать, что ему все эти пирамиды – ну совершенно нипочём. – Мол, давайте, старайтесь, лезьте, стены долбите, а мы вам в это время… – Он поставил кулаки один на другой и, скорчив зверскую физиономию, сделал движение, точно сворачивая курице шею.

Ему никто не ответил. Кони отказывались приближаться к коричневому строению, Император со спутниками брели пешком, с трудом заставляя себя волочить ноги. Был яркий день, но в душе правителя Мельина царила самая чёрная ночь.