В условиях напряженности и неясности в отношениях между России и Австрией весной и летом 1813 г. сильно помогало то, что Нессельроде часто переписывался тайно с Фридрихом Генцем, одним из главных идейных вдохновителей контрреволюции в Вене и ближайшим доверенным лицом Меттерниха. Генц исключительно хорошо знал образ мыслей самого Меттерниха и так же хорошо был сведущ относительно мнений и конфликтов внутри правящих кругов Австрии. Нессельроде был знаком с Генцем многие годы и справедливо верил в его глубокую преданность общему для союзников делу. Генц мог замолвить перед Меттернихом словечко в пользу союзников. Еще важнее было, что он мог довести до сведения Нессельроде те строгие границы, внутри которых действовал австрийский министр иностранных дел, будучи стеснен не только осторожностью Франца I и некоторых из его советников, но также действительно серьезными трудностями, связанными с перевооружением Австрии[522].

По сравнению с извилистой дипломатией, которую вел Меттерних в первую половину 1813 г., за передвижениями наблюдательного корпуса Шварценберга относительно легко проследить. В январе 1813 г. солдаты Шварценберга находились непосредственно на пути наступления русских через Варшаву и центральную часть Польши. Как и в случае с корпусом Йорка на противоположном краю линии Наполеона, 25-тысячное войско относительно свежих австрийцев стало бы серьезным препятствием для измотанной армии Кутузова, если бы оно решило преградить путь русским войскам. Но австрийцы не были заинтересованы в защите Варшавского герцогства и фактически приветствовали марш русских в направлении Центральной Европы, рассматривая его в качестве средства ослабления и уравновешивания мощи Наполеона. Они также не желали жертвовать своими лучшими войсками в сражениях с русскими.

Проигнорировав приказы французов прикрыть Варшаву и отступить на запад, Шварценберг, в соответствии с инструкциями своего правительства, заключил секретное соглашение с русскими о том, что он отступит на юго-запад в направлении Кракова и Австрийской Галиции. Вместе с русскими была составлена тщательно продуманная шарада, согласно которой Вена могла заявить о том, что необходимость отступления австрийских войск была вызвана фланговым маневром противника. Единственным крупным отрядом для прикрытия центральной части Польши оставался Саксонский корпус генерала Рейнье. 13 февраля 1813 г. при Калише его нагнал авангард Кутузова и нанес ему серьезное поражение. В результате отступления австрийцев на юго-запад в руках русских к концу февраля оказалось все Варшавское герцогство, за исключением горстки французских крепостей и узкой полоски земли вокруг Кракова[523].

Первый этап весенней кампании 1813 г. был завершен в первую неделю марта с освобождением Берлина и Пруссии и размещением корпусов Милорадовича и Винцингероде из армии Кутузова на границе Польши и прусской части Силезии. До конца месяца большая часть русской армии находилась на квартирах, отдыхая после зимней кампании и пытаясь прокормить себя и своих лошадей и привести хотя бы в некоторое подобие порядка обмундирование, ружья и снаряжение. Кутузов издал подробные инструкции для военачальников на предмет того, как следовало воспользоваться передышкой, и они сделали все, что могли для их выполнения. В период своего квартирования близ Калиша лейб-гвардии Литовский полк, например, каждое утро начинал с тренировок. Все ружья в полку были отремонтированы умелыми частными ремесленниками под пристальным наблюдением полковых унтер-офицеров. Разбитые повозки также были отремонтированы. Из двухнедельного запаса муки был испечен хлеб и заготовлены сухари — на случай непредвиденных обстоятельств в будущем. Полк не мог пополнить запас боеприпасов, поскольку груженые ими обозы застряли где-то по пути, однако каждая рота построила для себя русскую баню. Подвозили материал для обмундирования, и тут же открывались мастерские для пошива новой формы[524].

Хотя лейб-гвардии Литовский полк в эти дни смог отдохнуть, он практически не получил подкреплений. То же самое касалось почти всех боевых подразделений армий Кутузова и Витгенштейна. Новые резервы, сформированные в России в течение зимы, были уже направлены, но в лучшем случае могли подойти только в конце мая. Горстка солдат вернулась в строй из госпиталей или из командировок, но их едва хватало для того, чтобы занять место тех, кто выбывал по болезни или был отправлен из полка для выполнения ответственных поручений. При Калише в рядах лейб-гвардии Литовского полка было 38 офицеров и 810 солдат, но обычно дела в гвардии обстояли гораздо лучше, чем в подавляющем большинстве армейских частей. Численность Кексгольмского пехотного полка, например, к середине марта сократилась до 408 человек[525].

Типичным примером боевого подразделения в составе корпуса Остен-Сакена, действовавшего на юго-западе Польши, был Ярославский пехотный полк 10-й пехотной дивизии Иогана Ливена — гораздо более сильный, чем большинство отрядов армии Кутузова. Однако даже в нем в 5 офицеров и 170 солдат находились в середине марта в госпитале, а 14 офицеров и 129 солдат были отосланы с различным заданиями. К числу последних относились охрана полкового багажа, оказание помощи в формировании резервов, конвоирование военнопленных, сбор обмундирования и снаряжения, поступавших из тыла, и наблюдение за поступлением и распределением вернувшихся из госпиталей. Перечисленные поручения всегда требовали несоразмерно большего числа офицеров и являлись неизбежным следствием длившихся целый год боевых действий, в результате которых коммуникации были растянуты на сотни километров. Но наличие подобных заданий означало и то, что с началом второго этапа кампании в апреле и наступления русских войск для встречи с основными силами наполеоновской армии первые оказывались в значительно урезанном составе — порой настолько, что от боевых подразделений оставался один костяк[526].

Пока большая часть русской армии в марте 1813 г. отдыхала, ее легкие подразделения вновь стяжали боевую славу. В числе их деяний была блистательная, хотя и некрупная победа 2 апреля при Люнебурге, где русские «летучие колонны» Чернышева и Дернберга объединили свои силы и уничтожили французскую дивизию генерала Морана.