собирался отлупить Петруса, как только тот покажется. А Петрус лежал под одним из больших шкафов и подглядывал за доктором. Он решил, что, как только доктор задумается над одним из своих новых изобретений, можно будет незаметно улизнуть из кабинета.

Пройдя три с половиной раза взад и вперед по кабинету, доктор Умникус ударил себя по лбу: придумал наконец-то! Он изобретет воспитательную машину! И тогда в Выкрутасии не понадобятся больше ни школы, ни учителя. Детей будут запускать в машину, и они будут выходить из неё обученными, без всяких хлопот для учителей и родителей.

Это была гениальная идея, и доктор Умникус бросился к чертежному столу, чтобы набросать проект машины.

Петрус осторожно высунул голову из-под шкафа и собрался было выскользнуть из своего убежища, но тут слуга распахнул двери и объявил:

— Его величество король Выкрутасии!

Лишь один только король мог побеспокоить доктора в любое время дня. Взглянув на растрепанные волосы доктора, король сразу понял, что у него родилась абсолютно новая идея, и начал расспрашивать его.

И доктор Умникус с большим энтузиазмом рассказал королю про свою идею.

— Эта наша с вами беседа, доктор, имеет значение, — заметил король. — Я как раз на днях выслушал так много жалоб на безобразное поведение школьников, скоро в нашей стране Выкрутасии не останется ни одного человека, который согласился бы учить детей.

И король посулил выдать доктору Умникусу сколько угодно денег из государственной казны, чтобы он поскорее осуществил свою идею, ведь время терять было нельзя.

Да, с этим доктор был вполне согласен. Он с головой окунулся в новую работу и в течение нескольких месяцев знать, кроме неё, ничего не хотел. Про Петруса он в это время вовсе позабыл. А Петрус слонялся без дела, в школу ему запретили ходить. Но безобразничать он теперь стал меньше, потому что ужасно заинтересовался воспитательной машиной. Ведь в тысячу раз лучше ходить в школу, чем ждать, что тебя запихнут в машину. Первый раз в жизни он пожалел, что не вел себя в школе как следует, и завидовал своим товарищам, которые продолжали учиться.

И в то же время ему было ужасно любопытно узнать все про эту машину, и он пользовался каждым удобным случаем, чтобы взглянуть на записи и чертежи отца. Надо сказать, что Петрус довольно хорошо в них разбирался, — ведь он выучился кое-чему самостоятельно, когда тайком от отца слонялся по кабинетам и заглядывал в шкафы, где ему строго-настрого было запрещено до чего-либо дотрагиваться.

Вскоре чертежи были готовы, но, прежде чем начать сооружать большую воспитательную машину, доктор сделал маленькую экспериментальную, упрощенную и гораздо меньшего размера. Он запустил в неё пятерых маленьких крольчат, когда через месяц выпустил их, они были совершенно одинаковые и умели выполнять одинаковые штуки. Самое удивительное было то, что, когда их запустили в машину, один из них был целиком белый, один черный и один серый, а когда их выпустили, все пятеро стали пятнистые.

— Это просто великолепно! — сказал король, наблюдая с большим интересом за выскочившими из машины крольчатами. — Подумать только! Вот если бы все мои солдаты были одинакового роста, не такие, как сейчас: один выше, другой ниже, до чего было бы здорово!

К тому же гораздо справедливее, чтобы все люди выглядели одинаково, а то одни красивые, другие уродливые.

И вот доктор Умникус принялся строить большую машину. Она должна была быть гораздо сложнее маленькой, и он взял в помощь опытных инженеров и строителей… И какая же замечательная получилась машина! Хотелось бы мне описать её тебе подробно; но ведь я никогда её не видела, мне только рассказывали о ней, к тому же её построили так давно, да и страна Выкрутасия. лежит так далеко от нас, что выяснить подробности просто невозможно.

Однако мне известно, что снаружи эта машина напоминала обыкновенную школу, хотя окошечки у неё были очень маленькие и расположены высоко от земли. Внутри было много маленьких комнат, абсолютно одинаковых, со стенами, облицованными кафелем. На кафельных плитках были запечатлены подробные правила и расписание на каждый день недели. В каждой комнате имелся будильник, который через каждый час громко выкрикивал, что именно сейчас следовало делать. Если тот, кто жил в комнате, смел ослушаться будильника, его тут же обдавало ледяным душем.

Каждое утро ровно в шесть во всех комнатах раздавался звонок будильника, и как только он переставал звонить, кровати переворачивались и убирались в стену. Тут из пола поднималась ванна, и нужно было быстренько мыться, чтобы тебя опять не окатило холодным душем. Потом из стены выдвигалась полочка с завтраком, которая через полчаса задвигалась обратно. А ровно в семь начинались уроки. Ученик должен был сесть за парту на середине комнаты, и тут граммофон начинал бубнить один и тот же урок, до тех пор, пока ученик не затвердит его и не повторит громко, без запинки. Тогда начинался следующий урок. Ученику задавались также задания по счету и письму. И пока задача не была правильно решена или текст не был написан без единой ошибки, граммофон не переставал повторять одно и то же задание, с короткими промежутками. Каждый день ученики должны были по полчаса заниматься гимнастикой. С потолка спускались канат и трапеция, и граммофон принимался объяснять, какие движения следует делать, а через полчаса гимнастические снаряды убирались в потолок. Два раза в неделю показывались слайды и фильмы. Тут можно было увидеть много интересного, например, как нужно кланяться, как следует двигаться, как держать нож и вилку, когда ешь.

А в положенное время из двери выдвигался в меру горячий обед или ужин. Пока ученик ел, граммофон читал ему назидательные речи и поучительные истории.

Итак, все было очень хорошо продумано. Если ученику было одиноко и хотелось о чем-нибудь поговорить, то в определенное время вечером ему такая возможность предоставлялась. Если он задавал вопрос в трубку, висевшую на стене, потом нажимал кнопку, то граммофон давал ему ответы, иной раз просто замечательные.

В конце дня, когда появлялась ванна, а потом кровать, нужно было поторапливаться, потому что ровно в 9 часов в маленьких комнатках гасли все лампы, часы кричали: «Спокойной ночи!», и граммофон пел вечерний псалом.

Король с восторгом осматривал все эти приспособления, иной раз его сопровождали знатные дамы и господа. Все они задавали ужасно много вопросов:

— А не могут дети простудиться от ледяного душа?

— Конечно нет, — отвечал доктор Умникус, — в каждой комнате есть приспособление, регулирующее влажность, оно всасывает всю излишнюю влагу.

— А что будет, если дети заболеют?

— Это абсолютно исключено, —