на спину, и ты повезешь меня еще куда-нибудь.

И лось слушается её. Он ни в чем не может отказать ей. Всю ночь он не спал — стоял и смотрел на эту удивительную малышку, а когда наступило утро, на глазах у него показались слезы.

Он сам не знает, откуда они взялись. Только ему вдруг захотелось встретить опасности на пути, и драться с врагами, и больше никогда не оставаться одиноким. Он быстро срывается с места. И вот они уже в глухом лесу. Тувстарр трудно удерживаться на спине лося. Ветки хлещут её по лицу, по рукам, золотое сердечко раскачивается и подпрыгивает.

Но понемногу Скутт успокаивается и бежит медленнее. Вот они в огромном мрачном лесу. Еловые ветви обросли длинной пушистой бородой, корни деревьев извиваются по земле словно змеи, у дороги лежат большущие, одетые мхом камни. Такого леса она никогда не видала.

— Кто это показался в лесной чащобе? Волосы длинные, зеленые. Зачем она машет руками? — спрашивает Тувстарр.

— Это лесовица, — отвечает лось. — Отвечай ей приветливо, только не спрашивай больше ни о чём да держись крепче за мои рога.

— Ладно, — обещает Тувстарр.

Лесовица подходит все ближе и ближе. На глаза им не хочет показываться, а выглядывает осторожно из-за деревьев. Тувстарр боится глядеть на неё, однако она заметила, что глаза у лесовицы холодные, а рот ярко-красный.

Лесовица бежит за ними, перебираясь от ствола к стволу. Скутта она давно знает. Но что это за беленькая малышка с золотыми, как солнце, волосами? Любопытство не дает ей покоя.

— Как тебя зовут? — кричит она вдруг.

— Я — принцесса Тувстарр из дворца Дрёмслоттет, — отвечает девочка робко, но сама не смеет спросить лесовицу, как её зовут.

— Что это лежит у лося на спине? опять спрашивает лесовица.

Это мое самое лучшее платье, — отвечает, осмелев, Тувстарр.

— Дай-ка мне посмотреть! — просит лесовица.

— Пожалуйста! — Девочка одной рукой берет платье и показывает его лесовице.

А вот этого ей делать было не надо, потому что лесовица тут же выхватывает платье из руки девочки и скрывается в лесу.

— Я велел тебе держаться за рога обеими руками, — бормочет лось. — Почему ты не послушалась меня? Кабы ты отпустила и другую руку, она бы и тебя с собой забрала, и тогда не быть бы тебе живой!

— Милое мое платьице, мое самое любимое! — плачет навзрыд Тувстарр.

Но понемногу девочка начинает успокаиваться.

Проходит еще один день. Снова наступает ночь. Тувстарр ложится спать под елочку, а Скутт стоит рядом и караулит её.

На следующее утро Тувстарр просыпается и видит, что лось исчез.

— Скутт! Длинноногий Скутт, где ты? — кричит она в страхе и вскакивает.

И тут в кустах раздается фырканье. Он просто поднялся на горку оглядеться. И что же он увидел? Лось молчит. Он сильно вспотел, и шкура его слегка подрагивает.

Скутт спешит отправиться в путь и торопит девочку. Она взбирается ему на спину, и лось пускается бежать на восток.

Он, видно, не слышит, что ему кричит Тувстарр, потому что не отвечает на её слова, только весь дрожит и бежит, ломая ветки густого кустарника.

Вот он поднимается в гору и входит в дремучий темный лес.

— Ты куда везешь меня? — спрашивает Тувстарр.

— К лесному озерцу.

— А что это за озерцо?

— Такая темная вода в лесной впадине. Я часто прихожу туда осенью. Там не бывал еще ни один человек. Ты первая увидишь его.

Вот деревья редеют, и между стволами блестит темно-коричневая вода, а на ней плавают золотые кувшинки с ярко-зелеными листьями.

— Держись крепче! — говорит лось. — Озеро это непростое. Береги золотое сердечко.

Девочка подходит к берегу.

— Какая странная темная вода! — говорит она и нагибается к воде. И тут цепочка с золотым сердечком соскальзывает с шеи Тувстарр, через голову падает в воду и исчезает в глубине.

— Где мое сердечко, золотое сердечко? Ведь его подарила мне мама, когда я родилась на свет. Что же мне теперь делать?

Слезы капают у неё из глаз, а она сидит и смотрит в глубину. Сейчас она ступит на зыбкие мшистые кочки, войдет в воду и станет искать сердечко.

— Идем отсюда, — уговаривает её Скутт, — здесь опасно оставаться.

Но Тувстарр не уходит. Она должна найти золотое сердечко.

— Уходи, Скутт, верный мой друг. Оставь меня одну. Я найду сердечко.

Он наклоняет к ней голову, а она обнимает его за шею, гладит и целует морду лося. Потом девочка идет и садится на кочку.

Долго стоит лось и смотрит на девочку, будто спрашивает, что ему делать. Но она не замечает его. Потом он поворачивается и несмелыми, неторопливыми шагами уходит в лес.

С тех пор прошло много, много лет. А Тувстарр все еще сидит на берегу и вглядывается в темную воду — ищет свое сердечко. Принцессы уже нет, остался лишь цветок, который зовется Тувстарр, — маленький белый цветок на берегу лесного озера.

Вот лось снова выходит на берег и смотрит на малышку. Он один знает, что это не цветок, а принцесса Тувстарр. Она улыбается и кивает старому другу. Но возвратиться с ним домой она уже не хочет, да и не может, покуда с неё не снято колдовство. А колдовские чары спрятаны в воде лесного озера, где глубоко, глубоко на дне лежит потерянное сердечко.

СИРУС ГРАНЕР

ПРО ЧЕТЫРЕХ ТРОЛЛЕЙ-ВЕЛИКАНОВ И МАЛЕНЬКОГО ВИЛЯ-ПОДПАСКА

Было это давным-давно, когда на высоких горах, в дремучих лесах водились одни тролли. В каждой горной расселине сидел тролль, и под извивающимися, словно змеи, корнями огромных деревьев таились землянки и берлоги троллей. Одни тролли жили в одиночку, другие обзаводились семьей, жены и дети у них, ясное дело, были тоже троллиной породы.

Троллей самых разных водилось великое множество: от троллей-великанов до троллей-малюток.

Разумеется, тролли-великаны считали себя самыми главными. А из них главнейшими были четверо самых старых троллей: Буль-Буль-Бульсери-Буль, что жил на севере, Друль-Друль-Друльсери-Друль с востока, Клампе-Лампе с юга и Трампе-Рампе, что любил побывать то здесь, то там, но чаще всего обретался на западе.

Жили они далеко друг от друга, но для троллей-великанов это был сущий пустяк. Один шаг у такого тролля был километров в двадцать, так что за полдня они могли успеть побывать в гостях друг у друга. Однако встречались они не так уж часто — больно не ладили они меж собой.

Каждый из них хотел быть главнее всех, и потому смотрели они косо друг на друга, и то и дело один