– Что значит рогоносец?

– Рогоносец? Ну, рогоносец – это… Спроси у мамы, Сьюзен, она в этом лучше разбирается, чем я.

Сьюзен немедленно повернулась к матери:

– Мама, что такое…

Эмбер застегивала подвязку.

– Хватит болтать, помолчи хоть немного! Где твоя кукла?

Первого марта Эмбер переехала в Рейвенспур-Хаус, хотя он и не был полностью закончен, в нем еще ощущался запах краски и сырости. Кирпичи имели яркий цвет – лондонский дым еще не успел покрыть стены серой пеленой. Травы на террасах было мало, высаженные кусты дикого лимона и каштаны, грабы и сикоморы еще не выросли, живая изгородь из тиса и роз была слишком маленькая, чтобы ее подстригать. Тем не менее то был величественный и впечатляющий дом, и мысль, что он принадлежит ей, наполняла сердце Эмбер огромной гордостью.

Как-то раз Эмбер привезла Брюса посмотреть дом и показала ему ванную комнату – одну из очень немногих во всем Лондоне – с черными мраморными стенами и полами, зелеными атласными занавесками, позолоченными стульями и скамейками и самой ванной – утопленным в пол сосудом, таким большим, что в нем можно было плавать. С сияющим от гордости лицом Эмбер показывала все в доме, все предметы – серебро кухонной утвари и даже серебряные щипчики для свечей. Она рассказала, что зеркала в серебряных рамах, которых было в доме несколько сотен, были контрабандным путем привезены из Венеции. Она показала ему поразительную коллекцию золотых и серебряных столовых изделий, выставленных, как было принято, в шкафах вдоль стен столовой залы.

– Что ты скажешь обо всем этом? – В ее голосе звучали радостные нотки, а глаза сверкали торжеством. – Уверена, ничего подобного в Америке нет!

– Да, – согласился он. – Там нет такого.

– И никогда не будет!

На это он пожал плечами, но спорить не стал. Через некоторое время, к ее удивлению, он спросил:

– Ты ведь очень богата?

– О, ужасно богата! Я могу иметь что угодно! – Но не добавила – в кредит.

– А ты знаешь, в каком состоянии твои финансовые дела? Ньюболд говорит, у него трудности с отчислением тебе процентов. Ты не считаешь нужным отложить хотя бы две-три тысячи фунтов в качестве неприкосновенной суммы?

Эмбер была поражена и разгневана.

– Да зачем мне это? Я не хочу забивать себе голову этими делами. И потом – всегда можно получить еще денег оттуда, откуда пришли эти, уверяю тебя!

– Но, дорогая моя, ты не всегда будешь молодой.

Эмбер уставилась на него испуганным, возмущенным взглядом. Хотя проходящие годы наполняли ее душу ужасом и ее двадцать шестой день рождения состоялся две недели назад, она никогда не допускала, чтобы Брюсу могла прийти в голову мысль о том, что она стареет. Для Брюса Карлтона она хотела всегда оставаться шестнадцатилетней. И сейчас она сидела, задумчивая и тихая.

Как только они вернулись во дворец и Эмбер осталась одна, она бросилась к зеркалу. Она несколько минут изучала свое лицо, колку, волосы и зубы и наконец убедила себя, что не стареет. Кожа оставалась гладкой и кремовой, волосы – сияющими, сочного цвета, фигура – столь же превосходной, как в первый день, когда они встретились в Мэригрин. Однако были изменения, о которых Эмбер лишь смутно догадывалась: прежде на ее лице не было следов жизненного опыта, которые появились теперь и были свидетельством пережитого. Сколько бы лет ни отделяло ее от той девушки из Мэригрин, они не смогли ни умерить, ни сдержать того жизнелюбия и страсти, которые горели в ее глазах и лишь усиливались с годами. В Эмбер было нечто, не поддающееся разрушению.

Когда Нэн вошла в комнату, хозяйка сидела перед зеркалом, в которое тревожно всматривалась.

– Нэн! – вскричала она, как только дверь раскрылась. – Нэн, я старею?

Нэн, пораженная, взглянула на нее:

– Стареете? Вы? – Она подбежала к Эмбер, наклонилась к ней. – Да Господь с вами, ваша милость! Вы никогда не были красивее, чем сейчас! Вы просто с ума сошли, коль так говорите!

Эмбер неуверенно посмотрела на нее, потом снова в зеркало. Медленно прикоснулась пальцами к лицу. «Ну конечно же нет! – подумала она. – Он имел в виду не то, что я старею. Ведь он и не сказал этого. Он только сказал, что когда-нибудь…»

Когда-нибудь… вот чего она боялась. Она отбросила зеркало, вскочила и начала быстро одеваться к ужину. Но мысль, что когда-нибудь она постареет, что ее красота – столь безупречная сейчас – в конце концов увянет, все больше не давала ей покоя. Эмбер отбрасывала эту мысль, но она снова вползала в сознание, словно невидимый враг, отравляющий ее счастье…

Первый званый вечер, который Эмбер дала в новом Рейвенспур-Хаусе, стоил ей почти пять тысяч фунтов. Она пригласила несколько сот гостей, и все пришли, а кроме того, несколько десятков из тех, кого она не приглашала, но которые проникли в дом, несмотря на стражников у ворот.

Угощение было изысканно приготовлено, гостей обслуживали бесчисленные слуги в ливреях – все молодые и представительные. Шампанское и бургундское подавали в больших серебряных бочонках, и, несмотря на присутствие на ужине его величества, несколько джентльменов перепились. Музыка, веселые крики и смех наполняли комнаты дома. Некоторые гости танцевали, другие сгрудились у игорных столов или играли в кости, встав на колено.

Присутствовали здесь и король Карл с королевой Катариной, а также знаменитые городские куртизанки. Джэкоб Хилл и Молл Дэвис устроили представление, а также – в отдельном помещении для избранных – девушки из заведения мадам Беннет танцевали нагими. Но гвоздем вечера было выступление проститутки, которая уже несколько месяцев привлекала внимание жителей города и развлекала придворных тем, что великолепно пародировала леди Каслмейн. Она явилась на вечер, одетая в абсолютно такое же платье, как и сама Барбара. Эмбер точно вызнала, при помощи взятки, как оденется Барбара, и заказала у мадам Рувьер точно такое же. Разъяренная и униженная, Барбара обратилась к королю с просьбой наказать виновных или хотя бы выгнать проститутку, но он пребывал в веселом расположении духа и отреагировал точно так же, как в свое время на шутку, которую Нелл Гуинн подстроила Молл Дэвис.

Барбара Палмер, лорд и леди Карлтон, как и некоторые другие, уехали довольно рано, но большинство осталось.

В три часа ночи подали завтрак, который был не менее роскошным, чем ужин, а в шесть часов последние гости учинили драку подушками. Два молодых возбужденных джентльмена вступили в спор, выхватили шпаги и могли бы убить друг друга в гостиной (Карл к этому времени уже уехал), но Эмбер положила конец потасовке, и тогда дуэлянты с друзьями отправились на Мэрилебон Филдз для разрешения конфликта. И наконец, измученная и усталая, Эмбер поднялась наверх в свою черно-зелено-золотую спальню выспаться.

Все согласились, что уже много месяцев не было в Лондоне столь успешного вечера.