До Сиппанхама было два дня пути. Я взял Хэстена и еще шестерых в качестве эскорта, потому что хоть люди шерифа и патрулировали дороги, однако разбойников повсюду еще оставалось немало.

Мы были в кольчугах и коротких кожаных плащах, вооруженные мечами, копьями, топорами и щитами; все верхом. Исеулт ехала на небольшой черной кобыле, которую я для нее купил. А еще я дал ей плащ из меха выдры, и, когда мы проезжали через деревни, люди изумленно глазели на женщину, которая едет верхом по-мужски; ее черные волосы были перехвачены серебряной цепочкой. Нищие становились перед ней и передо мной на колени и выпрашивали подаяние. Исеулт не взяла с собой служанку: я помнил, что все таверны и дома в Эксанкестере во время витана обычно набиты битком, и рассудил, что нам будет нелегко устроиться даже самим, не говоря уж о прислуге.

– Чего хочет от тебя король? – спросила Исеулт, когда мы ехали по долине Уиска.

В длинных колеях собралась дождевая вода, поблескивавшая в лучах зимнего солнца, а леса блестели от листьев остролиста и были яркими от ягод рябины, терновника, бузины и тиса.

– А разве не тебе полагалось бы сказать мне, чего хочет Альфред? – ответил я вопросом на вопрос.

Она улыбнулась.

– Видеть будущее – это все равно как путешествовать по незнакомой дороге. Обычно не видишь того, что находится далеко впереди, а иной раз что-то быстро мелькнет – и нету. И мой брат вовсе не посылает мне снов обо всем на свете.

– Милдрит уверена, что король меня простил.

– А ты сам как думаешь?

– Может, и простил, – пожал я плечами.

Я надеялся, что это действительно так – не потому, что мне нужно было прощение Альфреда, а потому, что мечтал снова получить под свое командование флот. Я хотел оказаться на палубе вместе с Леофриком. Я хотел, чтобы морской ветер дул мне в лицо и капли дождя падали на щеки.

– И все-таки это странно, – продолжал я. – Ведь Альфред не пригласил меня к началу заседания витангемота.

– Может, сперва они обсуждали религиозные вопросы? – предположила Исеулт.

– Да уж, для этого я бы ему там точно не понадобился.

– Ну вот видишь. Наверное, сперва они говорили о своем Боге, но под конец будут говорить о датчанах, вот почему король тебя и позвал. Выходит, ты ему нужен.

– Или, может быть, Альфред просто хочет, чтобы я присутствовал на пиру, – предположил я.

– На каком еще пиру?

– На пиру Двенадцатой ночи, – пояснил я.

Это казалось самым вероятным: Альфред решил меня простить и, чтобы выказать свое расположение, позволил присутствовать на зимнем пиру, который по традиции задавали в последний день Святок. Я втайне надеялся, что так оно и есть. До чего же все-таки странно. Всего несколько месяцев назад я готов был убить Альфреда, но теперь, все еще ненавидя его, желал снискать его одобрение. Все-таки я был очень честолюбив. И если бы меня не вырастил Рагнар, я бы достиг немалых высот на службе у Альфреда.

– Твоя дорога, Утред, – продолжала Исеулт, – это яркое лезвие, рассекающее темный торф. Я это ясно вижу.

– А как насчет той женщины, которая будет созданием золота? – с улыбкой спросил я.

Она ничего не ответила.

– Это ты? – настаивал я.

– Я родилась во время солнечного затмения, – возразила Исеулт, – поэтому я женщина тьмы и серебра, а никак не золота.

– Так кто же она? И где живет?

– Где-то далеко отсюда, Утред, очень далеко… – И больше Исеулт ничего не сказала.

Может, она и сама больше ничего и не знала, а может, просто не захотела мне рассказать.

Мы достигли Сиппанхамма к концу одиннадцатого дня Йоля. Когда мы подъехали к западным городским воротам, в колеях дорог все еще виднелся иней, а солнце казалось огромным красным шаром, висящим низко над спутанными черными ветвями.

Город был переполнен, но рыжая шлюха Энфлэд, по-прежнему промышлявшая в таверне «Коростель», встретила меня приветливо и подыскала нам жилье в полуразвалившемся коровнике, где держали десяток гончих. Гончие эти, как сказала Энфлэд, принадлежали Хаппе, олдермену из Торнсэты, но она рассудила, что собаки вполне могут ночь или две провести во дворе.

– Ну а если Хаппа начнет возмущаться, – сказала она, – то пусть проваливает в ад.

– Он плохо платит? – поинтересовался я.

Она в ответ только сплюнула, а потом с любопытством посмотрела на меня.

– Я слышала, что Леофрик здесь.

– Вот как? – спросил я, подбодренный этой новостью.

– Я сама не видела его, но кто-то сказал, что якобы он тут, по приказу короля. Может быть, его привел Бургвард?

Бургвард был новым командиром флота, тем самым, что хотел, чтобы корабли уходили по два, в подражание апостолам Христа.

– Лучше бы Леофрика тут не было, – закончила Энфлэд.

– Это еще почему?

– Да потому что он даже не зашел меня повидать! – негодующе воскликнула она. – Вот почему!

Она была лет на пять-шесть старше меня, широкоскулая, с высоким лбом и вьющимися волосами. Энфлэд имела успех, и поэтому ей многое позволялось в заведении, которое получало больше прибыли благодаря ее талантам, нежели элю. Я знал, что Энфлэд дружна с Леофриком, но по ее тону заподозрил, что ей хочется стать чем-то большим, нежели просто его другом.

– Кто она такая? – спросила шлюха, мотнув головой в сторону Исеулт.

– Королева, – ответил я.

– Ах вот, значит, как это теперь называется. А где же твоя жена?

– Она осталась в Дефнаскире.

– Ты такой же, как все остальные мужчины, верно? – Она вздрогнула. – Если замерзнешь нынче ночью, приведи обратно гончих, чтобы они согрели тебя. Ну а мне пора.

Мы и вправду замерзли, но я неплохо выспался, а на следующее утро, на двенадцатый день Рождества, оставив шестерых своих людей в «Коростеле», отправился в сопровождении Исеулт и Хэстена в сторону королевского двора и других примыкающих к нему зданий. Они были окружены отдельным палисадом и находились к югу от Сиппанхамма, где городские стены огибала река.

Было само собой разумеющимся, что человек явился на заседание витенагемота со слугами и вассалами, однако нечасто кто-то приводил с собой датчанина и бриттку, но Исеулт мечтала увидеть Альфреда, а мне хотелось доставить ей удовольствие. Кроме того, вечером должен был состояться грандиозный пир, и хотя я предупредил ее, что пиры Альфреда выглядят довольно жалко, Исеулт все же хотелось там побывать. Хэстена, в кольчуге и с мечом, я захватил, чтобы Исеулт было кому защитить, потому что ей могли не разрешить войти в большой зал во время витенагемота, и тогда моей спутнице пришлось бы ждать до вечера, чтобы хоть мельком увидеть Альфреда.

Привратник потребовал, чтобы мы сдали оружие, и я нехотя подчинился. Никто, кроме личных охранников короля, не мог оставаться вооруженным в его присутствии.