— Не беспокойся, я найду.

— Джудит, ты ангел! Ты сняла огромную тяжесть у меня с души.

— Быть может, у меня ничего не получится.

— По крайней мере, ты попробуешь.

— Да, попробую. Спасибо, что позвонил. Я так за него волновалась. У меня осталось тяжелое чувство, когда мы попрощались тогда, в Коломбо. Он казался таким чудовищно одиноким!

— Думаю, такой он и есть на самом деле. Дай нам знать, как все обернется.

— Непременно.

Они поговорили еще немного, потом попрощались, и Джудит положила трубку. Внезапно она почувствовала, что вся дрожит, — и не только от холода, царящего в холле, но и от жуткого осознания того, что все ее опасения насчет Гаса подтвердились. Через минуту-другую она встала и вернулась в гостиную, подложила в камин еще одно полено и присела на корточки перед его успокаивающим пламенем.

Новости заканчивались. Филлис потянулась к приемнику и выключила его.

— Ты долго разговаривала, — заметила она.

— Да, Звонил Руперт Райкрофт. Насчет Гаса Каллендера.

Филлис все знала о Гасе: за те два месяца, что Джудит прожила дома, она успела рассказать Филлис об их встрече в Коломбо и о том, как на ее долю выпало сообщить Гасу о замужестве Лавди.

— Что насчет Гаса? — спросила Филлис. Джудит рассказала.

Отложив вязанье, Филлис слушала и менялась в лице.

— Вот бедняга! Жестоко с ним судьба обошлась. Руперт не мог как-нибудь помочь ему?

— Он пригласил его к себе в Глостершир, но Гас отказался. — Так чего же он хочет от тебя? — насторожилась Филлис. — Чтобы я поехала в Лондон и попыталась уговорить Гаса приехать к нам.

— Он не буйный, нет?

— Ну, что ты, Филлис, конечно, нет.

— От этих душевнобольных всего можно ожидать. Почитай газеты — страшные вещи бывают…

— К Гасу все это не имеет ни малейшего отношения. — Она подумала о Гасе и добавила: — Гас — особенный случай.

— Значит, ты поедешь?

— Да. Думаю, я должна.

— Когда?

— Завтра. Не теряя времени. Поеду на машине, вернусь послезавтра.

Последовала длинная пауза, потом Филлис сказала:

— Завтра ты не можешь. Завтра же среда — ужин в Нанчерроу. Джереми Узллс. Ты обязательно должна там быть.

— Я забыла.

— Она забыла! — возмутилась Филлис. — Как ты могла забыть?! С какой стати тебе нестись Бог знает к кому в такой день? Тебе о своей жизни надо думать. О своем будущем. Отложи поездку в Лондон на день. Ничего страшного не случится, если ты поедешь днем позже.

— Филлис, я не могу.

— По-моему, это будет очень невежливо с твоей стороны. Что подумает миссис Кэри-Льюис? Что подумает Джереми, когда узнает о том, что, вместо того чтобы встретиться с ним после стольких лет, ты укатила в Лондон к какому-то другому человеку?

— Гас — не какой-то там другой человек.

— Подумаешь! Даже если он был другом Эдварда, это еще не повод, чтобы ради него забыть обо всем.

— Филлис, если я не поеду, то не прощу себе этого до конца жизни. Разве ты не понимаешь, через какой ад он прошел? Три с половиной года он прокладывал эту железную дорогу через джунгли, задыхаясь от жары, страдая от болезней и истощения. Чуть не умер от дизентерии, и охранники были настоящие садисты, не знали никакой жалости. У него на глазах гибли его друзья. Ничего удивительного, что с ним случился срыв. Как я могу в таких обстоятельствах думать о себе или о Джереми?

Эта тирада заставила Филлис замолчать. Уставившись в огонь, она сидела с надутым видом, но больше не спорила. Потом она заговорила:

— Это как немцы и евреи. Не понимаю, как люди могут быть такими жестокими к себе подобным. Джесс мне рассказывала. Всякое рассказывала. Иногда, когда мы возились вдвоем на кухне или когда я заходила к ней в спальню пожелать спокойной ночи. Может быть, ей и той девушке из Австралии было чуть легче, их, по крайней мере, не заставляли работать на строительстве железной дороги.,. В последнем лагере, в Асулу, были настолько плохие условия и так мало еды, что десять женщин во главе с доктором пошли жаловаться к коменданту. А он приказал их высечь, обрить наголо и посадить на пять суток в бамбуковую клетку. Этот случай у меня из головы не выходит, Джудит. Если они могли поступить так с женщинами и детьми…

— Да, — вздохнула Джудит.

Ей Джесс ничего не рассказывала, но говорила об этом с Филлис, и слава Богу — значит, она не держала страшные воспоминания в себе.

— Да, — повторила она.

— Ну, ладно, — вздохнула Филлис, — так тому и быть. Когда ты поедешь?

— Сразу же после завтрака. Возьму машину Бидди.

— Как думаешь, он приедет с тобой?

— Не знаю.

— Если он приедет, где же мы его положим?

— Придется отдать ему комнату Бидди.

— Я приберу там. Сменю постельное белье. Ты бы позвонила миссис Кэри-Льюис.

— Сейчас позвоню.

— У тебя измученный вид. Все эти проблемы… Как насчет чашечки горячего какао?

— Было бы чудесно.

— Тогда я пойду и приготовлю. — Филлис сложила свое вязанье и воткнула спицы в клубок шерсти. — Поднимем себе настроение на сон грядущий.

Вернувшись в холл, Джудит набрала номер Нанчерроу.

— Алло!

— Диана, это я, Джудит.

— Дорогая!

— Простите за поздний звонок.

— Что стряслось?

Опять объяснения. Диана то и дело в ужасе охала и ахала, но в остальном вела себя отлично — не перебивала и ненужных вопросов не задавала.

— Короче, завтра я еду в Лондон. Если вы не против, я переночую на Мьюз, а в четверг, Бог даст, вернусь с Гасом.

— Господи, а мой ужин?! Моя вечеринка в честь возвращения Джереми!

— Я помню. Очень жаль, ко я не смогу на ней быть.

— Дорогая, ты меня убила! Мы планировали настоящий праздник.

— Мне, правда, очень жаль.

— Проклятье! И почему только вечно что-нибудь случается не вовремя!

Ответить на это было решительно нечего, и Джудит спросила:

— Как быть с Лавди?

Наступило долгое молчание, затем Диана громко вздохнула и проговорила:

— Ах да, понимаю…

— Лавди не хочет, чтобы Гас приезжал в Корнуолл, Она не хочет его видеть. Сама мне так сказала.

— Боже, как все сложно!