В этом году Изборск захватила жестокая малоснежная зима. А последние три недели выдались самыми трудными. Жгучие морозы сменялись продолжительными оттепелями, за которыми опять ударяли холода. Лес просыпался, путая временное потепление с приходом весны. Молодые деревца и росточки вымерзали. То же грозило и маленьким зверушкам, очнувшимся от спячки раньше положенного. Выбегая из своих норок в поисках пищи, ежи не успевали вернуться обратно или простужались, оказываясь застигнутыми заморозками. Просыпались шатуны, обреченные на голодную смерть.

Не все ладно было и в гриднице, где молодой наместник, племянник Рюрика, остался за главного. То и дело здесь шли какие-то споры. Звучали ото дня в день возмущенные речи и неуместные призывы.

В это утро ничто не предвещало сложностей. Кажется, даже погода стала налаживаться. За окном кружились пушистые снежинки. Годфред расположился в жарко-натопленной гриднице и велел его не беспокоить.

– Никого не впускать ко мне, – приказал наместник охране. – Я буду занят государственными делами…

Годфред затворил дверь. И улыбнулся куда-то в сторону печи. Но не заслонка и не устье вызывали в нем отраду. На лавочке возле стола сидела девушка. По ее худому одеянию было очевидно, что она из простых. А точнее, служанка. И все же на скатерке перед ней стояло несколько плошек с едой. Девушка ела курицу, иногда делая глотки из высокого кубка с голубым самоцветом в центре широкой чаши.

– Ты насытишься когда-нибудь?..– Годфред шутливо обозрел изголодавшуюся гостью. – У меня не так много времени, как бы мне того хотелось, милая…

– У меня тоже, – прыснула девушка. – Еще горницу эту нужно мести. Да паутины снимать.

– Паутины твои подождут, – Годфред примостился на лавке поближе к своей гостье, обняв последнюю у талии. В ответ на это действо раздался кокетливый смешок. Тем не менее девушка продолжала трапезу, не желая отвлекаться. – Ты что, и правда, такая голодная? Не верю тебе, – Годфред подтянул гостью к себе, и она оказалась у него на коленях.

– Попробуй всю зиму одну лишь кашу из репки снедать, сразу уверуешь, – объяснила девушка.

– Ну так приходи почаще ко мне сюда паутину смахивать. Будет тебе курятина вместо репок…– Годфред уже развязывал узелок на вороте рубахи своей гостьи.

– А если войдет кто! – хихикнула девушка, для вида шлепнув Годфреда по руке.

– Не войдет, – уверил Годфред, уже почти до конца стянув сорочку со своей гостьи.

– Есть один человек. Женитьбу предлагает, – таинственно сообщила девушка, не обделенная хитростью. – Дом у него большой…Скотины много…Кожи выделывает он…Вот, думаю, соглашаться али нет…

– Соглашайся, – посоветовал Годфред, уложив горячие ладони на перси своей гостьи.

И тут вдруг раздался стук в дверь. В натопленную гридницу заглянул стражник.

– Просители пожаловали, – доложил страж. – И с ними глава вече. Посадника видеть жаждут.

– О, боги, – вздохнул Годфред раздраженно. Затем оглядел свою обнаженную гостью, поспешившую прикрыться краем скатерки. – Ступай пока, милая.

– Скажи им, что ты занят, – шепнула девушка Годфреду, хихикнув.

– Нет, так нельзя…– вздохнул Годфред.

Когда дверь растворилась в следующий раз, на пороге возникло сразу несколько человек. Этими людьми были бояре во главе с Бармой. Позади них скромно притихли какие-то скудно одетые незнакомцы, похожие на простых горожан. Но самое главное, что заставило наместника насторожиться, было присутствие среди всей этой разношерстной кучи народу его любимого дружинника – Торольва. Воин был связан и побит. На роже у него красовался свежий кровоподтек. Левый глаз заплыл, а нос смотрел на бок. Воин свирепо скалился на сдерживающих его изборчан, тоже изрядно помятых. Видно, последние пострадали от его рук до того, как сумели одолеть.

Годфред оглядел зрелище недоумевающим взором. Сейчас ему меньше всего хотелось во что-либо вникать. Однако Торольв был его верным другом, много раз спасавшим от беды.

– Что это еще такое? – наместник недовольно скривился. Видение того, что какие-то незнакомцы связали его любимца, Годфреду по сердцу не пришлось.

– Князь, имеется некое затруднение, – проводив взглядом удаляющуюся на улицу смазливую служанку, вежливо начал Барма от лица всех присутствующих.

– Развязать! – сходу приказал Годфред своей страже. А пришедшие тут же обратили красноречивые взгляды на своего вождя, то есть на Барму. Но тот лишь пожал плечами в ответ.

– Наместник, не нужно торопиться, – выйдя вперед, взял речь боярин, известный под именем Вешняк. Зрелый муж, он оглядел молодого посадника с серьезностью. На первый взгляд, новый правитель Изборска казался уверенным в себе. Трон его обступила грозная стража, вооруженная до зубов. Дорогое платье украшал соболиный воротник, пурпурная луда ниспадала с плеч. Шею массивным обручем обхватила серебряная гривна, на которой затейливым орнаментом расположились, вероятно, охранные символы его богов. Острый кинжал с рукоятью, отделанной костью, поблескивал из-за пояса. Все это могло внушить трепет. Однако боярин Вешняк знал цену не только вещам. И теперь он явно видел лишь одно: несмотря на величие и блеск княжеских одеяний – перед ним мальчишка. Конечно, в его годы многие княжичи с помощью вече управляют городами – как, на пример, Миронег из Ладоги. Но это не меняет сути вопроса. Молодому правителю следует прислушиваться к опытным боярам и советникам, дабы они оградили его от поспешности и неосмотрительности. Но судя по всему, Барма не собирается выступить в роли мудрого наставника. Видно, опасается и слова поперек тут высказать. Потому-то этим придется заняться ему, Вешняку. – Сей муж обвиняется в убийстве, – указав на Торольва, степенно продолжил Вешняк. – И заслуживает наказания. А так как он относится к дружине наместника, то мы привели его сюда, желая узреть справедливость. И надеемся, она будет нам явлена.

– А ты вообще кто сам будешь? – покривился Годфред, оглядев статную фигуру говорящего.

– Мое имя Вешняк. Мы уже встречались на заседании вече. Что до этого дружинника, то…

– И что он сделал? – Годфред покосился на недовольного Торольва. Хотя в принципе уже наперед предугадывал ответ и заранее оправдывал своего громилу. Наверняка кто-то из этих изборских задир сам нарвался!

– Если мне будет позволено, я все объясню, правитель, – проявился наконец Барма, шагнув вперед. – Этот гридь пришел на рынок и убил торговца, который отказался продать ему товар, коим являлась буланая лошадь…– Барма не успел договорить, как был резко прерван.

– Торговцу не следовало обижать отказом незнакомца. Мы любим вас как братьев и хотим видеть ту же любовь в ответ, – отчитал Годфред. – Вашему купцу надлежало помочь гостю с выбором скакуна. А не гнать прочь.

– Это не все, к сожалению, – хрустнул пальцами Барма. – Дело в том, что торговец не отказывал ему ни в чем. Он не мог продать коня этому гридю, поскольку другой человек – Беляй – уже внес задаток за то животное. Узнав об этом, гридь не поверил. Или не захотел принять эту новость. И убил торговца. И самого покупщика.