Ахти велик, как медведь: в плечах косая сажень, на голову выше любого.

Стоит, ухмыляется — румяный, уверенный. Полушубок распахнут, видна расшитая жемчугом рубашка. Поигрывает дубинкой в руках: а дубинка велика — не всякому ее и поднять.

В окошке в воротах выглядывает разукрашенное, расплывающееся, словно блин, женское лицо — мамка невесты.

— А кто это смеет беспокоить наш дом? — притворно грозно кричит Ахти.

— Пора идти на переговоры, — говорит Стоум.

Гостомысл приподнялся.

— Ну, ты, князь, пока сиди, а мы делом займемся, — сказал Стоум.

Из саней вылезли Стоум, Медвежья лапа и Ратиша.

— С Ахти я поведу переговоры, — сказал Стоум и шепнул на ухо Ратише: — Скажи своим молодым, чтобы попробовали залезть во двор через забор.

Ратиша отстал, поманил рукой молодых дружинников с улыбающимися лицами. Подбежали самые бойкие.

— Через забор пробуйте, пока мы будем отвлекать Ахти, — сказал Ратиша.

Молодые дружинники скрылись за санями. Там, столпившись в кучку, начали обсуждать план действий.

Стоум и Медвежья лапа приблизились к Ахти. Остановились за пять шагов. Вперед выступил Стоум и заговорил нарочито озабоченным голосом:

— Эй, добрый молодец! Бежала от нас куница, красивая, богатая, а не забегала ли она в ваш двор?

Ахти еще шире ухмыляется и отвечает.

— Может, и забегала, да вам-то какое дело?

Подошел Ратиша и сказал на ухо Стоуму:

— Полезли. Надо только отвлечь Ахти.

Стоум, краем глаза увидев, как молодежь подкралась к забору, сдвинулся так, чтобы Ахти, разговаривая с ним, оказался спиной к ним.

— Хотим ее купить у вас, — сказал Стоум.

— Так эта куница дорого стоит! Хватит ли денег у вашего князя, чтобы купить ее? — спросил Ахти.

— У нашего князя — хватит! — гордо отвечал хитрый боярин.

Он видел, как молодые словенские дружинники, пользуясь тем, что карелы заняты разговором с ним, украдкой полезли через частокол, но делал вид, что ничего не замечает.

Молодые парни уже переваливались через забор, но тут их заметили карелы и с криками возмущения начали стаскивать с ограды.

— Ах я вас! Уходите, не отдадим мы вам куницу, — возмущенно крикнул Ахти и притворно грозно затряс дубинкой.

После минутной возни словенских парней с хохотом и криками отогнали от забора.

— Ладно, — сказал Стоум и уступил место Медвежьей лапе. — Твоя очередь, боярин.

— Посторонись! — повел широким плечом Медвежья лапа и стал грозиться: — А не хотите отдавать нам куницу, тогда мы возьмем ее силой!

Ратиша молодым петушком задиристо крикнул:

— Вот ужо, щас, наваляем вам!

— Ну, подходи, попотчую, — просто сказал Ахти.

Однако Ратиша под руку Ахти не полез. Даже шутейно карел-здоровяк мог так задеть, что потом в голове будет звенеть целый день.

Вызов принял Медвежья лапа. Он начал закатывать рукав кафтана и грозиться:

— А вот я тебе сейчас!

Здоров Ахти, но он малый медвежонок против старого воина Медвежья лапа, однако он не испугался.

— Эй, дружина, ко мне! — крикнул он, и молодые карелы, стащив словен с ограды, стали стеной за спиной Ахти.

Драться на свадьбе святое дело, но в планы Стоума это не входило, поэтому он опять вышел вперед и миролюбиво сказал:

— Славный воин Ахти, побиться всегда успеем, но не лучше ли договориться миром?

Биться никто не хочет.

— Сейчас, — сказал Ахти. Он собрал вокруг себя товарищей и устроил совещание. Совещались шумно.

Пока они были заняты своими делами, Стоум обратился к женщине в окошке:

— Мать, открывай ворота, мы хорошо заплатим.

— А сколько заплатите? — хитро спросила женщина.

— Серебряную монету дам, — пообещал Стоум.

— Какой хитрый — драгоценную куницу всего лишь за серебряную монету, — строптиво ответила женщина.

Гостомысл тихонько в санях ждет, чем все закончится. Он знает, что все это игра, однако его сердце почему-то часто бьется.

Наконец Ахти закончил совещание, выступил вперед и сказал:

— Боярин, мы отдадим твоему князю куницу, если он хорошо заплатит.

— А какова ваша цена будет? — спросил Стоум.

— А бочонок золота, — сказал Ахти.

— Ой, слишком дорогая куница. Стоит ли она столько? — сказал Стоум.

— Наша куница всем куницам куница — вся из золота, — спорит Ахти.

Минут десять они торговались, наконец ударили по рукам. Стоум отдал Ахти золотые и серебряные монеты, карелы открыли ворота, и радостная толпа ввалилась на княжеский двор.

Гостомысл с облегчением вздохнул.

Стоум вернулся к саням и подал руку Гостомыслу.

— Пошли, князь, во дворец.

Гостомысл снова тяжело вздохнул.

— Боярин, а без этих глупостей нельзя ли обойтись? — спросил он, держа Стоума.

— Никак нельзя, князь. Ты уж терпи, — сказал Стоум.

— Ну, пошли тогда, — сказал Гостомысл и вышел из саней.

Стоум подал знак слугам:

— Берите сундуки с подарками.

Через несколько минут рядом с санями выстроилась процессия: впереди скоморохи с бубнами, дудками, и другим инструментом; за ними, отстав несколько шагов, — трое волхвов; следом — боярин Стоум, который держал под руку, тоскующего от дурных предчувствий Гостомысла; затем — четверо слуг с большим сундуком (в сундуке подарки); за ними — слуги с разными мелкими вещами (тоже подарки, которые не уместились в сундук); в конце —- слуги без вещей, с довольными физиономиями (сами, как подарки); вокруг — ликующий народ (для народа были приготовлены столы во дворе словенского князя); под ногами народа — шайка собак (под шумок они играли и свою свадьбу).

Убедившись, что все идет, как и задумано, боярин Стоум подал новый знак.

Скоморохи дружно ударили в бубны, загудели веселую мелодию, и процессия двинулась в княжеский дворец.

Шли от силы минуту. Процессия остановилась около крыльца, дальше пошли только волхвы, Стоум, Гостомысл и слуги с сундуком.

Скоморохам Стоум велел веселить народ. А для народа, чтобы было ему еще веселее, слуги карельского князя выкатили во двор бочку с медовухой.

Бочка с медовухой вызвала у народа неописуемое взрывы радости.

Для Гостомысла же все происходило словно во сне. Стоум куда-то его вел, что-то говорил.

Что, куда, зачем? — Гостомысл не понимал. Поэтому он просто кивал головой, когда его спрашивали, и шел туда, куда его вели.