опускалось солнце. Возможно, он тоже видел, что пронеслось мимо них, – это читалось в его взгляде.

– Ши, – промолвила она. – Донал, ты слышал их?

– Я их слышал, – отозвался Барк, выходя из-за уступа. – По крайней мере, что-то пронеслось мимо. Им тоже это известно, и они теперь начнут перемещаться. – Он указал в темноту, на деревья, стоящие у реки. – Они собираются. Быстро темнеет, и любое направление ветра лишь помешает нашим лучникам. Я предлагаю отпустить лошадей. Они нам только мешают. А ехать нам, видят боги, некуда.

Бранвин взглянула на Барка. На его лице ничего не отражалось – ни страха, ни горя, ни усталости. Когда стало ясно, что им не найти детей, он принялся спокойным голосом распоряжаться о том и этом и выбрал это место, этот песчаный холм по пути к морю. Он, Ризи и Донал – «Стоять здесь» – таковы были его приказы: и никто ни голосом, ни взглядом не намекнул на то, что удержать холм невозможно.

– Значит, поступай так, – сказала Бранвин и завернулась в плащ. Она ощутила, как дрожит земля, услышала лай гончих псов.

XVII. Найер Скейяк

Земля дрожала под потемневшим небом здесь, в этом краю, где волшебные чары столкнулись с опустошением. Холодный воздух пронзил призыв далекого рога, и сердце Арафели вздрогнуло, замерло от терпко-сладкой радости – ибо эта надежда дорогого стоила, и она знала ей цену. Но, несмотря ни на что, радость и надежда охватили ее – необузданные и всепоглощающие, переворачивающие мир. Лиэслиа! Друг достиг моря и принес ей надежду ценой собственной жизни. То звучал Каванак на гибель миру.

Элд пробудился от сна. Все обеты и клятвы, данные Ши при прощании с миром, распечатывались из-под спуда времен, ибо этот рог возвещал рассвет после тьмы.

С Каванаком в руке эльф вернулся из-за моря, миновав все препятствия, и теперь могут приплыть ладьи, огромные серебряные стада оттуда, из-за ветров. Ей бы заплакать от ужаса, но она закричала от радости среди затаившихся холмов.

– Кед фалитья! – закричала Арафель, и эльфийская кобылица заплясала под ней. – О, милости просим! Милости просим домой!

И хлынули зеленые чары. И Финела скакнула вперед, а в холмах все звенело эхо серебряного рога. И темные Ши разбегались из-под копыт, укрываясь под камнями, отыскивая любую тень, где можно было спрятаться. Звенела арфа. То были память и магия, отзывавшиеся по всей земле, где когда-либо видели арфу или арфиста… от Дун-на-Хейвина и развалин Кер Велла до самого сердца Элда, одетого в эльфийские самоцветы, где ветер ласкал деревья.

Но теперь перед ней лежал Дун Гол, дорога к Лиэслину. Она видела, как в тени на холмах собираются дроу, и эта тень все росла, набирая силу.

– Поворачивай! – крикнула она Финеле. – Поворачивай! Ни шагу дальше. Мы должны подождать, сколько сможем.

И эльфийская кобылица повиновалась, резко повернув назад, – она летела, высекая раскаты грома и стряхивая молнии со своей гривы. Теперь появилась надежда – и они мчались на поиски ее. Они летели по тропе, проложенной ими самими, по земле, которую Арафель исцелила, вернув ей прежний вид.

Но:

«Конец, – прошептал дракон из глубин Лиэслина, и шепот его полетел на восток. – Конец, о Арафель, – ибо сняты все чары, и последняя – Кеннент. Дерево умирает, разве ты не чувствуешь? Каванак погубил его, и теперь я свободен! Твое колдовство не удалось. Остановись, Арафель, и встречай меня».

Она приложила руку к камню, не останавливаясь: но ничто не говорило о том, что дракон лжет. Ее чары и чары Кеннента были одним и тем же – они черпали силу в земле, и в воздухе, и в бегущих реках.

– Отчаяние, – сказал дракон, – твои силы слабеют, слабеют, Арафель!

И тьма вновь покрыла исцеленную ею землю. Дроу запрудили ей путь, чтобы отрезать от Аргиада. Потоками они сбегали с холмов, держа знамена короля.

– Это твой брат, – сказал дракон. – Далъет нашел тебя, а Кеннент мертв.

Финела переменила шаг, повернула на запад – но и на тех холмах лежали тени, а с севера наступали дроу от Дун Гола, и с востока свое медленное продвижение уже начал дракон, налагая на землю свои заговоры, пока она не меняла свой облик и не делалась послушной ему.

– Стой, стой, – сказала Арафель, похлопав Финелу по шее и пытаясь разглядеть какой-нибудь путь среди холмов. Эльфийская кобылица шарахалась то туда, то сюда, выбивая копытами гром, прядая ушами и вскидывая голову. Ничто еще никогда не пугало Финелу, но теперь их окружили, и круг сужался, и на восток им идти не следовало. Арафель вынула меч. Мгла опустилась на них. Все затихло, и воздух стал морозным.

– О, Арафель, – промолвил сладкий голос – теперь он звучал гораздо ближе, – теперь ты веришь, Арафель? В этой маленькой долине никто из нас не сможет одержать победу, как бы нам этого ни хотелось. Но разве так не всегда в этом порочном мире? Оставь их, приди ко мне. Я буду чтить тебя. Я посажу тебя рядом с собой и окружу своими рабами. Лишь Далъет будет выше тебя.

Она не удостоила его ответом. Арафель огляделась, и Финела повернулась, послушная ее взгляду. Путь на восток лежал открытым, окутанный дымкой, приглашая ее к себе: Найер Скейяк рассчитывал на это, организуя засаду в холмах. С обеих сторон подступали дроу, всадники на фиатас и других черных тварях, а следом за ними неслись более мелкие существа.

– Эти твои люди, – вился шелковый голос, глубокий, как гром, и нежный, как летний дождь, – о Арафель, неужто ты веришь сама в этих человеческих князей? Ты наложила на меня свои заговоры, но я не спал. Рядом был господин Дава, мой сосед, – и это не стоило мне никаких усилий, всего лишь шепот во сне, – и вот уже резня при Эшбернском броде, конец одного короля людей и начало другого.

Она посмотрела на юг, на ненависть, исказившую землю, на Далъета и его соратников, скакавших на рогатых тварях под сияющими знаменами.

– Убийства и убийства, – насмешливо промолвил дракон из-за ее спины. – Эвальд хорошо мне служил. Тебе принадлежали Кервален, и, наверное, арфист, и уж конечно, Киран Калан; моими же были Лаоклан, Донкад – и Эвальдово испорченное потомство. Дети, чудные белокурые дети, в них кровь Эвальда – убийцы, вора и короля, – о Арафель, представляешь, что я могу сделать из них?

– Далъет! – вскричала она, не обращая внимания на этот шелковый голос. – Ты надоел мне!

– Убери свой меч, сестренка, – донесся до нее ответ. – Тут от него не будет толку.

– Магия должна где-то храниться, – прошептал дракон. – Далъет знает, как ты ценна для нас. Мы можем подчинить себе любую мелкую Ши для нашего Кеннента, но твоя служба будет бесценна, захочешь ты того или нет. Скажи, на