Баронесса исчезла из библиотеке, а Амилла потянула меня вглубь, к диванчикам. Там, на небольшом столике стоял кувшин с горячим взваром и маленькие тарелочки с выпечкой и аддийскими сладостями и горели свечи.

— Присаживайтесь, — кивнула Амилла, указывая на кресло и проинструктировала меня. — Запомните, мы с вами встретились, когда вы выходили из кабинета, где говорили с герцогом Юрдисом. Скажете, что просили у него прощения за свадьбу с Адреем. Вам поверят, все слышали, как вы сегодня извинились перед баронессой Опис. Я привела вас сюда, чтобы поговорить о вашем состоянии. Запомнили? — Я присела на краешек кресла и кивнула.

На языке крутилось множество вопросов, но баронесса Грац вряд ли смогла бы на них ответить. Не трудно было догадаться, что ее роль во всем роль в этом спектакле слишком мала, чтобы баронесса Шерши доверила ей ту информацию, которая меня интересовала. И я молчала. Тем более с каждым мгновением все сильнее болела голова и гудело в ушах из-за распухшего подушкой лица.

— Приложите браслет к ране, — улыбнулась она, — он остановит кровь и снимет отеки. Боль, конечно, останется, но внешне все будет выглядеть вполне прилично...

Я кивнула и, сняв браслет с руки, приложила его к пылающей щеке... мне показалось, что по лицу сразу же забегала муравьи с острыми, как иглы лапками. Но опухоль стала спадать и очень скоро я снова стала смотреть на мир двумя глазами.

И я не могла не воспользоваться моментом, чтобы побольше узнать об артефакте...

— На что же еще способен этот удивительный артефакт Древней Богини? — Я попыталась вскинуть брови, но зашипела от боли. Да, Амилла оказалась права, «лечение» оказалось только косметическим. Почти все неприятные ощущения сохранились. Ушли только головная боль и шум.

— Мне очень жаль... Все, что мне известно, уже известно и вам, — улыбнулась она. — Моя прабабка умерла очень рано, не успев передать всех знаний своей дочери. Она была слишком мала, и смогла удержать в памяти только сказки, которые ей рассказывали с младенчества.

Амилла налила мне взвар в тонкостенную чашечку из аддийского сервиза и, положив на такое же хрупкое блюдце кусочек рахат-лукума, протянула мне. Из таких сервизов в Аддийском султанате обычно пьют густой, обжигающе горький кофе.

— Я никогда не любила аддийский кофе, — кивнула баронесса Грац, разгадав мои мысли, — когда-то моя жизнь казалась мне такой же горкой. Но, когда барон Грац забрал меня в Грилорию, все изменилось. Моя жизнь стала пахнуть яблоками и медом... Как ваш традиционный взвар. И я полюбила этот напиток всем сердцем...

Она пригубила взвар и прикрыла глаза, словно наслаждаясь его вкусом. Я поднесла чашечку ко рту, собираясь сделать глоток, но истошный визг, раздавшийся в коридоре был таким внезапным, что рука дрогнула и взвар плеснуло на блюдце...

— Помогите! — пронзительно кричала баронесса Шерши, — кто-нибудь помогите!

Она, громко топая, бежала где-то там, за дверями библиотеки. Я хотела встать, но Амилла покачала головой, и я осталась а месте.

Через несколько мгновений в коридоре раздался топот множества ног. Кажется, баронессе удалось привлечь внимание других людей, и теперь они мчались в кабинет, чтобы увидеть бездыханное тело герцога Юрдиса.

Визгливый голос истеричной баронессы Шерши перебивал шум голосов.

— Я не знаю! Я хотела с ним поговорить! А он просто вдруг упал! И все! Я не знаю! Я просто хотела поговорить! А он вдруг упал! — громко верещала она, беспрестанно повторяя одно и то же.

— Идемте, — кивнула мне Амилла. И мы вышли из библиотеки. Перед дверями кабинета толпились люди. Баронесса Шерши рыдала, заламывая руки и размазывая слезы по лицу, отчего всем сразу становилось понятно, старуха пользуется красками, чтобы добавить себе привлекательности. — Что здесь случилось? — голосок баронессы Грац был полон удивления и растерянности.

— Ничего, дорогая, — откуда ни возьмись выскочил барон Грац и грудью затолкал нас обратно в библиотеку. — Вам лучше побыть здесь, пока все не утрясется.

— Дорогой! — воскликнула Амилла, останавливая его, и умоляюще сложила руки на груди, — что там случилось?! Почему «глупышка Ирла» так рыдает?!

— Герцога Юрдиса хватил удар, — хмуро ответил барон, — эта старая Ургородская шлюха снова соблазнила его. Видела бы ты, в каком непристойном виде мы нашли эту парочку.

— Дорогой, — укоризненно покачала головой Амилла и густо покраснела, — ты слишком откровенен перед моей гостьей...

— Прошу прощения, — кивнул барон, хотя совершенно точно никакой вины за собой не чувствовал. — Ваша светлость, я прошу вас побыть с моей женой еще немного. В вашем состоянии лишнее волнение тоже ни к чему... Я сам приду за вами, когда все закончится.

— Благодарю за заботу, господин барон, — склонила я голову и отступила назад. Мне, и правда, лучше побыть здесь, пока все не успокоится. То, что никто не связал меня со смертью герцога Юрдиса, было просто прекрасно.

Мы успели выпить весь взвар, съесть все булочки и сладости. По моим внутренним часам было уже далеко за полночь, когда дверь библиотеки, наконец-то, открылась и бледный от усталости барон Грац быстрым шагом вошел к нам.

— Дорогой! — заплаканная Амилла кинулась ему на шею и разрыдалась, повиснув на его шее. Все это время она спокойно наслаждалась взваром и не пролила ни одной слезинки. Но сейчас, глядя на ее вздрагивающие плечи, любой бы решил, что бедняжка все это время страшно страдала.

— Все хорошо, дорогая, — барон Грац обнял жену. Сразу было видно, как сильно он любит супругу. У него даже взгляд потеплел и уголки губ поднялись в легкой улыбке, когда он прижал ее к себе, уткнувшись в высокую прическу носом, и вдохнул запах ее густых, иссиня-черных волос. — Все закончилось. Герцога Юрдиса уже увезли. Гости тоже разошлись. Ваша светлость, — обратился он ко мне, — ваша карета ждет вас у крыльца... Мой сын проводит вас. А меня прошу простить, я должен позаботиться об Амилле.

Из-за спины барона Граца старшего вышел хмурый барон Грац-младший. На его лице застыла маска тяжелой задумчивости. Он молча протянул мне руку, приглашая пойти с ним.

Я спорить не стала и приняла его помощь.

Глава 47

— Никак не могу понять, как же это случилось, — произнес барон Грац-младший, когда мы ушли достаточно далеко, чтобы его мать не смогла нас услышать. — Как быстро вы