воспоминаниях Крючков с удивлением отмечает, как обезумевший от страха Горбачёв, ломая вспотевшие руки, носился по кабинету, восклицая: «Неужели это – Колумбийский университет, неужели это – старое» (Выделено мной. – Л.С.). Потом, пишет Крючков, «стал лепетать», что с тех пор Яковлев, «наверное, больше ничего такого не делал…» Итак, Крючков с удивлением пронаблюдал за метаниями Горбачёва и… уехал продолжать охранять советский строй. Почему Крючков не арестовал Яковлева, я понимаю: боялся без санкции генсека предпринять действия, составляющие его прямые служебные обязанности, но почему Крючков не понял причину страха Горбачёва, не могу понять. Ведь любому первокурснику было бы ясно, что Горбачёв испугался того, что всё вскрылось раньше времени, и он сам – конкретный кандидат в «Матросскую тишину»; как выясняется, Горбачёв ему просто запретил этим заниматься. – А. С.)

Продолжим:

«– И что в итоге придумали?

– Дело в том, что Горбачёв, как всегда, стал не искать решения возникшей проблемы, а стал думать, как уйти от неё. Как-то раз он сказал мне буквально следующее: “Возможно, с тех пор Яковлев вообще ничего для них не делал. Сам видишь, они недовольны его работой, поэтому и хотят, чтобы он её активизировал”. Правда, тут же, видимо, осознав всю нелепость таких рассуждений, он надолго замолчал, а потом вдруг предложил: “Знаешь что? А ты сам поговори с ним! Что он тебе скажет?” Я спросил: “О чём поговорить?” “Скажи ему, что есть вот такие материалы”, – предложил Горбачёв. Я ответил: “Такого ещё никогда не было. Я приду и выложу ему всю оперативную информацию, чем выдам наших разведчиков. Как же так можно?!” “А ты как-то так… попробуй”, – снова предложил Горбачёв.

– Как же вы поступили?

– А что мне было делать? Всё-таки указание генсека, я обязан его выполнять. Нашёл подходящий момент. Остались мы с Яковлевым с глазу на глаз. Излагая в общих чертах суть дела, я, не отрываясь, следил за его реакцией. Он был явно растерян и ничего не мог выдавить в ответ, только тяжело вздыхал. Для него весь этот разговор явился полной неожиданностью. Так мы и сидели, не проронив ни слова по существу, пока не появился Валерий Болдин (Помощник Горбачёва. – Л.С.), хозяин кабинета, в котором состоялась эта встреча.

– Вы сообщили о её итогах Горбачёву?

– Горбачёву я доложил: “Яковлев промолчал”. Горбачёв толком ничего не ответил, и я понял, что он уже имел беседу с Яковлевым. Потом прошло какое-то время, и, как-то раз, между делами Горбачёв, словно невзначай, обронил: “Ну что? Яковлев не возвращался к тому разговору?” – “Нет, – говорю, – не возвращался, но сам я хочу вернуться. Пусть всё-таки скажет: да или нет”. – “Да стоит ли?”, – засомневался Горбачёв. “Это очень серьёзно. Поэтому стоит”, – сказал я и вскоре снова нашёл возможность встретиться с Яковлевым. Я поинтересовался: не говорил ли он с кем-либо, в частности с Горбачёвым, о нашей неприятной беседе? “Вопрос серьёзный, – подчеркнул я, – мало ли что может быть”. В ответ услышал лишь еле слышное, неуверенное: «Нет…» Потом: “Ах-ах… Да мало ли что говорят”, – и больше он ничего мне не сказал. Мне всё стало ясно.

– Вы докладывали Горбачёву и об этом разговоре?

– Докладывал. Но он промолчал, как будто не услышал моих слов. Видимо, они с Яковлевым в конце концов сошлись и нашли общий язык. Согласия на проверку разведданных по Яковлеву Горбачёв так и не дал. На том всё и кончилось: все словно воды в рот набрали». (Аналогичный текст содержится и в воспоминаниях Крючкова.)

В доказательство шпионажа Яковлева и «странной» позиции Крючкова «Дуэль» (2000, № 45) приводит такой факт. Как известно, «академик» был послом в Канаде и оставался на этом посту 12 лет. Однажды офицер безопасности советского посольства по своим делам выехал в город, где ближе к вечеру зашёл перекусить в небольшое кафе, попавшееся ему по пути. Он был очень удивлён, увидев в кафе Яковлева в компании неизвестного иностранца. Во-первых, ресторан был по своему разряду значительно ниже, нежели те, где обычно появляются послы. Во-вторых, в то время послы никогда не выходили в город без сопровождения в лице помощника, переводчика, шофёра (по мере необходимости), причём это особенно относилось к советским послам и, в частности, за это и отвечал вышеупомянутый офицер безопасности. И, в-третьих, офицеру бросилось в глаза, что Яковлев довольно часто и пугливо озирался. Когда встреча закончилась, офицер «довёл» иностранца, беседовавшего с Яковлевым, до его дома, а несколько позднее по дому и номеру его автомашины установил фамилию и выяснил ещё некоторые данные незнакомца. Запросили о нём Центр. Вскоре пришёл ответ: иностранец – гражданин США, сотрудник ЦРУ высокого ранга. Тогда работник посольства (офицер) направил в Центр письмо, содержащее мотивированное предположение о сотрудничестве посла Яковлева с ЦРУ, а также предложение начать активную разработку Яковлева с использованием всех возможностей КГБ. Однако в ответ на это абсолютно правильное в профессиональном отношении предложение офицер был отозван в Москву, где на приёме у Крючкова (тогда начальник ПГУ) ему заявили, что у него нелады с психикой, что имеет место его служебное несоответствие, превышение полномочий и т. п., и отправили с понижением в Волгоград.

Скорее всего, Яковлев был завербован американцами ещё в начале 60-х, когда выезжал в США в качестве аспиранта – руководителя группы студентов-стажёров из 4-х человек, в числе которых был и другой будущий агент – Калугин.

Показательно, что именно после вербовки Яковлев и Калугин стремительно делают карьеры в ЦК и КГБ. Значит, их продвигали другие, более высокопоставленные агенты, которые были завербованы ранее. Вспомните слова О. Эймса: «У вас буквально шпион сидел на шпионе». Показательна реакция Крючкова – ссылка офицера в провинцию с глаз долой. Почему?

В Канаде Яковлев становится масоном. И так, все «после-колумбийские» действия Яковлева следует рассматривать как выполнение заданий лож и ЦРУ.

Приехав после стажировки в Колумбийском университете в Москву, Яковлев должен был корчить из себя идеального и правильного коммуниста – интернационалиста и борца против русских националистов. В апреле 60-го Яковлева назначают инструктором Отдела пропаганды ЦК. Напомню, что Секретарём ЦК, курировавшим этот отдел, был масон Суслов. Позже там будут работать Никонов (внук Молотова) и Зюганов.

Показательно отношение к Яковлеву председателя КГБ Андропова. Позже и Горбачёв, и Яковлев всё говорили: мол, мы воспитаны Андроповы, он – лучший друг…

Евгений Жирнов в газете «Коммерсантъ» от 24 октября 2005 года писал: «Яковлева стал подозревать в шпионаже не только Крючков. Ранее, то, что Яковлев завербован иностранной разведкой, утверждали и два высокопоставленных сотрудника КГБ – генерал-лейтенант Евгений Питовранов и будущий председатель КГБ Виктор Чебриков. Первый