говорили. Спрячется – попробуй отыщи. Вот бы послать туда людей, отец Тома, они бы ее там и сожгли, поджарилась бы ведьма в своей норе.

Священник сокрушенно вздохнул:

– Лес – дьявольское место, сын мой. Сборище нечистой силы. По ночам ведьмы устраивают там шабаши, а потом летят к сатане. Богом прокляты такие места, а потому христианину, а тем паче слугам Божьим не следует появляться там, ибо навлекут чары слуги дьявола – и отойдешь от веры Христовой, уподобившись еретику.

– Как же теперь?.. – выразил всю степень отчаяния поваренок. – Так и оставить ее, без наказания?

Капеллан, поразмыслив, изрек:

– Коли ушла в лес – неминуемо выйдет оттуда, чтобы вредить людям, вот тогда и попадется; уж отец Содон не упустит дьяволицу. Ступай, сын мой, церковный суд не оставит этого дела и изловит еретичку. Главное – терпение.

Разочарованный, Аселен вышел из церкви. Что же это? Сколько еще ждать? Раны его, правда, к тому времени уже зажили, но не зажила душа, кипящая злостью, жаждой мести за унижения. Мысль эта давно уже взяла верх над желанием овладеть жертвой. И он решил действовать один, а потом доложить легату о своих стараниях во славу веры Христовой. Глядишь, святой отец замолвит словечко перед папой, и тот посвятит племянника дворецкого в какой-нибудь из низших – не исключено, что из средних, – санов в церковной иерархии. До каких же пор, в самом деле, крошить на кухне капусту, резать лук и чистить морковь, если есть возможность выбиться в люди, получив духовный сан? И он, испросив разрешение у дяди, сел на лошадь и помчался в Париж, а оттуда – на юг, в сторону зримого вдалеке, широко раскинувшегося темного леса. Так ему сказали в замке вездесущие болтливые кумушки, отвечая на безобидный вопрос, откуда взялась Эльза.

Но вот и он, этот самый дремучий, таинственный лес. Стоит, молчит, смотрит на него угрюмо. И впрямь, ведьмам тут – на полянах, средь лесных чащоб – самое раздолье. И где-то там, в темной загадочной глубине, что пугала своей неизвестностью, еретичка поставила себе дом. Но как же войти в пущу? Ни троп, ни дорог… Да и где он, вход, – здесь или чуть дальше?

Аселен огляделся. И тут заметил узкую тропку, которая огибала лес, уходя в неведомую даль. Решив, что она-то и выведет его в нужное место, он не спеша поехал по ней, стараясь не терять ее из виду. А тропинка все вела куда-то и где-то, конечно, обрывалась. Долго ли еще ехать, опустив глаза? Полчаса, час? А лесу конца не видно. Аселен снова бросил взгляд по сторонам. Слева от него – кусты орешника, заросли ольхи; справа, до лесополосы невдалеке, – поле, желтеющее спелым зерном ржи, вытянутое с севера на юг. Вдали видны крестьяне с серпами: началась жатва. Аселен остановил коня. Подъехать к ним, спросить? Но что они скажут? Да ничего. Ведьмы, по-видимому, днем не выходят из своих обиталищ, а селяне по ночам не жнут. Так что же делать? Где искать?.. Между тем Аселен был уверен, что разгадка где-то здесь, таится совсем рядом…

И тут на самом краю леса, на расстоянии около ста туазов, среди полевых трав и цветов он увидел женщину в платке. То и дело нагибаясь, она что-то искала в траве. Аселен направил к ней коня. Увидев всадника, женщина выпрямилась и, торопливо прикрыв шею легким шарфом, стала ждать. Аселен, подъехав, натянул поводья. Перед ним стояла старуха: в одной руке палка, в другой – мешок, надо полагать, с ее «урожаем». Не двигаясь, слегка исподлобья, она выжидающе глядела на незнакомца. Даже не спешившись и не поздоровавшись, тот немедля приступил к расспросам:

– Что это ты здесь делаешь, старуха? Люди в поле, а ты собираешь цветочки?

Глаза женщины недобро сверкнули; в межбровье пролегла складка. Так же неприветливо она ответила, одарив всадника холодным взглядом:

– Стара я уже для работы серпом. Или не видишь? Какой с меня толк на поле?

– А в мешке у тебя что? Ягоды? Так их уже нет, сошли давно.

– Тебе-то что за печаль? Спросить о чем хотел, так спрашивай. Что тебе до моего мешка?

– И то верно, – рассудил Аселен. – Ты в деревне живешь? Догадываюсь, недалеко отсюда, а здесь, поди, бываешь часто. Не встречала ли, случаем, одну женщину? Она в лесу живет – не молодая, но и не старая, лет этак тридцать; по слухам, знахарка.

Урсула насторожилась. Незнакомец ей сразу не понравился, его вопросы – еще больше. Она догадалась, кого он ищет, и сразу поняла: поиски эти не к добру. Как ответить, она пока не решила и на всякий случай спросила:

– Может, и видела. А тебе зачем?

– Ты скажи: встречала или нет? Если да, то уж, наверно, знаешь, где ее жилище. Покажи мне его, и этим окажешь услугу святой матери нашей – Церкви. Мало того, заслужишь одобрение местного священника, когда он увидит, как радеешь о чистой вере Христовой.

– А если не встречала?

– Тогда и говорить мне с тобой не о чем; сам найду еретичку и доставлю на церковный суд.

У Урсулы упало сердце. Вот оно, значит, что! Идет охота за ее дочерью, и этот молодой наглец оказался здесь вовсе не случайно. Охотники, видно, потеряли след, и один из них направился сюда, дабы разузнать, не вернулась ли Эльза домой. Стало быть, вынюхали-таки! Вот она, беда, откуда не ждали. Но ей уже ничего не страшно, жизнь прожита, а вот Эльза!.. Что она сделала плохого людям, отчего началась охота?.. Надо все разузнать, и немедленно, а потом принять решение, единственное и верное, которое подскажет ей сердце матери, над дочерью которой нависла темная туча. И она в свою очередь тоже принялась расспрашивать, в то же время поняв, что решение уже пришло – безжалостное и быстрое, как полет стрелы, который не изменит ничто.

– Видела я в лесу такую особу, о которой ты говоришь, всадник, – глухо промолвила она. – Невысока ростом, волосы у нее цвета дубовой коры, а глаза – серые с голубым…

– Да, да, именно так!

– Я знаю, где она живет, и могу тебе показать. Правду скажу, она мне тоже не нравится: злая, молчаливая, все шепчет что-то, а по ночам куда-то исчезает.

– Ага! – обрадовался Аселен. – Исчезает-таки! Я же говорил, что ведьма.

– Похоже, так, сынок, – прошамкала старуха, все больше темнея лицом. – Только что она натворила? Есть ли причина, чтобы я показала тебе ее нору?

– Еще бы! – вскричал Аселен и поведал, за что Эльзу преследует святая инквизиция, прибавив еще, что