Филлис изменилась. Не то чтобы постарела, но похудела, и на лице уже не играл, как прежде, здоровый румянец. Юбка и вязаный джемпер висели на ней так, как будто раньше принадлежали человеку более крупного сложения, а прямые волосы казались сухими, как солома. Но глаза возбужденно блестели, и ничто не могло стереть улыбки с ее лица.

– Ох, Филлис…

Они обнялись. В прошлые годы их объятиям вечно мешала Джесс, сидящая на руках у Филлис, теперь же между ними оказалась Анна, но это не могло их остановить, несмотря на то что девочка явно была недовольна.

– У нее такая мина, как будто мы делаем что-то очень дурное, – рассмеялась Джудит. – Привет, Анна! – Девчушка сердито уставилась на гостью. – Сколько ей?

– Восемь месяцев.

– Такая пухленькая, чудная крошка!

– Зато характер еще тот… Пойдем в дом, ветер пробирает, да и не стоять же нам тут у всех соседей на виду…

Филлис повернулась и вошла в дом через переднюю дверь, Джудит последовала за ней и сразу же оказалась в маленькой комнатке. Здесь было темновато – окно давало мало света, – но, спасибо плите, по крайней мере, тепло; один конец стола был накрыт для чая.

– Я тебе кое-что привезла…

Джудит положила пакеты на свободный край стола.

– Ой, Джудит! Не нужно было этого делать… – А у самой глаза горят при виде ожидающих ее неведомых гостинцев. – Подожди минутку, пока я поставлю чайник, и мы с тобой выпьем по чашечке. – Подтянув ребенка на плечо, она отошла, чтобы разобраться с чайником, потом выдвинула стул и уселась, посадив девочку к себе на колени. Анна схватила со стола чайную ложку и, пуская слюни, сунула ее в рот.

– Зубки у нее прорезываются, у моей золотой.

– Может, поставить цветы в воду?

– Цветы?! Розы! Знаешь, я уже столько лет не видала роз, по крайней мере таких. А запах! Во что же мне их поставить? У меня и ваз-то нету.

– Сойдет и кувшин какой-нибудь. Или банка из-под джема. Скажи мне где, я сама возьму.

Филлис принялась осторожно снимать оберточную бумагу с бутонов на длинных стеблях.

– В том буфете есть старая банка из-под маринованных огурцов. А кран – сразу за дверью, сзади, в судомойне. Ой, ты только глянь! Я и забыла, как они прекрасны.

Джудит открыла буфет, выудила банку из-под огурцов, прошла с ней через дверь в глубине комнаты и спустилась по двум ступенькам в похожую на пещеру судомойню – высокий флигель с односкатной крышей, прилепленный к двухкомнатному домику с задней стороны. Комната с плиточным полом и облупившимися белеными стенами пропахла хозяйственным мылом, сушилка для посуды отдавала отсыревшим деревом. Мурашки бежали по коже в этом холодном, сыром месте. В одном углу мрачно громоздился чудовищный котел для кипячения белья. Под глиняной раковиной с одним краном приткнулась жестяная ванна. Пролет деревянных ступенек вел отсюда в верхнюю комнату. Очевидно, что девочка спала вместе с родителями.

В конце судомойни находилась скверно пригнанная дверь с застекленной верхней половиной. Через стекло просматривался цементированный дворик, бельевая веревка, увешанная трепыхающимися пеленками и рабочими рубахами, ветхая детская коляска и покосившийся клозет. В этом унылом месте Филлис, вероятно, проводила много времени: собираясь стирать, зажигала огонь под бельевым котлом; несла сюда с плиты горячую воду в чайнике, чтобы вымыть груду грязной посуды. Джудит стало не по себе, когда она представила, каким тяжким трудом становятся в таких условиях самые обыкновенные домашние дела. Неудивительно, что Филлис кажется такой исхудавшей. И кто только мог построить такой дом, ни на миг не задумавшись о женщине, которой придется здесь жить? Конечно, мужчина, подумала она с горечью.

– Чего ты там застряла? – послышался через открытую дверь оклик Филлис. – Я уже устала ждать!

– Иду-иду! – Джудит отвернула единственный кран, наполнила банку и понесла ее обратно в переднюю комнату, плотно прикрыв за собой дверь.

– Невеселое местечко эта судомойня. Зимой, если не включен котел, там жуткий мороз. – Поведала об этом Филлис вполне веселым тоном, не находя, очевидно, ничего страшного в таких примитивных условиях. Она поставила розы одну за другой в банку и откинулась на стуле, чтобы полюбоваться ими. – Цветы, они все меняют. С ними место выглядит совсем по-другому.

– Открой остальное, Филлис.

Пришлось подождать, пока Филлис развяжет веревочки, свернет обертку и отложит все это в сторону – авось когда-нибудь пригодится.

– Мыло! Лавандовое «Ярдли»! Такое же, каким пользовалась твоя мама. Я берегу его для особенных случаев. Положу в ящик со своим нижним бельем, пусть там благоухает. А это что такое?

– Это для Анны.

– Ох ты! Какое пальтишко! – Филлис подняла одежку вверх. – Она у меня новой одежды почти с самого рождения не видала – все в поношенном ходит, из вторых да из третьих рук. Посмотри-ка, Анна! Разве не прелесть? Наденешь его в воскресенье, когда пойдем в гости к бабушке. А какая мягкая эта шерсть! Будешь в нем как маленькая принцесса.

– А это для Сирила. Но если он не любит, ты сама съешь. Сначала хотела купить сигареты, но я ведь не знаю, курит он или нет.

– Нет, он не курит. Кружку пива не прочь пропустить, но не курит: на легкие ему плохо действует. Такой кашель на него находит, просто жуть. Все, видно, из-за работы в шахте.

– Но вообще он в порядке?

– О да, в порядке. Извини, что его сегодня нет дома. Ты ведь так ни разу с ним и не встречалась, даже пока я работала у твоей мамы?

– Я познакомлюсь с ним как-нибудь в другой раз.

– В каком-то смысле без него даже лучше, – заметила Филлис. – Мы сможем как следует поговорить. – Она распаковала последний пакет. – Ой, дорогая, шоколадные конфеты! Сирил обожает шоколад. Смотри, Анна, какая ленточка и симпатичная коробочка. Видишь? Тут нарисованы котенок и щенок в корзине. Просто прелесть, Джудит. Все – просто прелесть. Ты так добра…

Филлис улыбалась, сама не своя от радости, но в глазах ее стояли слезы, и у Джудит сердце защемило от чувства вины. Она привезла с собой всего лишь несколько мелочей – а Филлис чуть ли не плачет в порыве благодарности.

– Наверно, чайник уже вскипел, – поспешила напомнить она.

– И правда, – встрепенулась Филлис, подхватила Анну и вскочила, чтобы заварить чай.

Хотя за все эти годы они не теряли связи друг с другом, пусть не регулярно, но обменивались письмами и рождественскими открытками, им было о чем потолковать. Наибольшее впечатление на Филлис произвел тот факт, что Джудит в свои восемнадцать лет уже была обладательницей автомобиля. И умела водить! Филлис это казалось почти чудом – вещью неслыханной. Эта мысль никак не укладывалась у нее в голове.

– Когда ты ее купила? Как же у тебя получилось?

«Получиться» на языке Филлис означало «позволить себе по деньгам». К примеру, она говорила: «Нового платья пока не получится» – или: «Выбраться куда-нибудь отдохнуть в этом году никак не получится».