– Я освобождаю своих людей, – проговорил он ровным голосом. – А что потом? У нас пара алебард, несколько ножей и коротких мечей на всех, а также корабль без мачт.

Рингил кивнул в сторону других тюремных судов.

– На самом деле, Акулий Хозяин Вир, у тебя целый флот без мачт. И команды осужденных, похожие на твою собственную. Неужели ты искренне жаждешь искать более подходящую силу, чтобы обрушить свое возмездие на Прекрасный Град?

– Я жажду, – язвительно проговорил Вир, – гребаных мачт и парусов, чтобы прицепить к этим мачтам.

– Они вам не понадобятся. Я обеспечу ваши корабли всей необходимой движущей силой. Я разорву их цепи так же, как разорвал твои. Я поведу их прямо в городскую гавань и мимо ее укреплений; я вынесу их на берег в верховьях Трела.

Вир уставился на него.

– Уверен, что тебя не послал сюда Темный Двор?

– Не совсем. – Рингил Эскиат пошевелился и оглянулся через плечо туда, где на горизонте вставал Трелейн. – Но я буду настаивать на тех же условиях, которые ты им предложил. Кровь от океана до Восточных ворот. Ты сможешь сделать это для меня, Акулий Хозяин Вир?

Как будто какая-то вибрирующая сила поднялась из трюма сквозь окровавленные доски под ногами Вира. Освобожденный узник почувствовал, как она наполняет его ноги новой силой, обвивает живот и грудь объятиями удава, вливает в голову ледяную ясность. Пират нагнулся к трупам и поднял одну из коротких алебард.

– Смотри и увидишь, – мрачно пообещал он.

Позже у нее будет время осознать, что земля ушла из-под ног меньше чем на пару ярдов, что пол не обвалился, а скользнул куда-то вниз, и что по-настоящему земля осела снаружи. Но что бы там ни натворил дракон, какую бы важную опорную балку или элемент конструкции он ни разломал, от этого открылась воронка с осыпающимися краями и щебень от ворот ушел в нее, как вода под мельничное колесо во время весенней оттепели.

И они рухнули туда же.

Канан Шент попытался схватить ее за руку, но падение отбросило их друг от друга раньше, чем он успел дотянуться. Она услышала, как гвардеец закричал, увидела, как он перевернулся на спину, а потом сама с трудом удержалась, чтобы не упасть в поток кувыркающихся скрежещущих каменных обломков. Пошатнулась, размахивая руками, кое-как удержалась на ногах. Она шагала вперед по склону мусорной воронки, с усилием вырывая ступни каждый раз, когда те начинали погружаться в щебень. Выбралась наружу в тусклый серый свет и спустилась к концу того, что… «На самом деле, Арчиди, склон довольно-таки пологий».

И там врезалась в вертикальный каменный блок, застрявший в нижней части обвала. Ударилась левым боком и бедром, от удара ее развернуло и швырнуло в сторону – так угрюмый ребенок отбрасывает свою тряпичную куклу. Она сильно ударилась о неровную землю, швы на ране разошлись, и бок пронзила жгучая боль. Арчет получила скользящий удар по голове, и теперь лежала на боку, как в тумане глядя на неровные куски каменной кладки в нескольких дюймах от собственного носа.

Где-то наверху раздался триумфальный вопль, и на нее упала тень дракона.

Эгар съехал по оседающему склону с тем же инстинктивным самообладанием укротителя лошадей, с каким он в первый раз преодолел дрожь земли в Ихельтете. Пьяному такой трюк удавался проще, но и трезвому он был по плечу, если постараться. Настоящая проблема заключалась в том, что в прошлый раз его окружали, казалось бы, плотные стены, пол и потолок, но на самом деле все тряслось, как сиськи у танцовщицы во время танца живота. Это сбивало с толку чувства, обманывало ожидания. Это лишало равновесия.

Здесь такой проблемы не было.

Щебень под ним с грохотом скользил вперед и вниз. Он плясал, чтобы не отстать, прыгал по тем обломкам и кускам в потоке, которые казались более-менее устойчивыми. В два скачка выбрался из-под ворот и мгновенно понял, что надо увильнуть в сторону, иначе ему крышка. Потому что этот гребаный дракон наверняка все спланировал: он знал, что они внутри, он точно знал, как их достать, и теперь он их сцапает, сорвет как ягоды с ветки, если Эгар не…

Зверь был справа от него. Драконья Погибель прыгнул в ту же сторону, поперек осыпающегося склона, мимо морды огромного ящера, сбивая его с цели. Услышал пронзительный крик, судорожный рвотный звук, и что-то влажное и горячее пролетело прямо перед ним. От кислотного запаха защипало в носу и глазах, и там, где плевок шлепнулся на землю, раздалось шипение. Времени хватило лишь на то, чтобы заметить тварь, которая сидела на краю осыпавшейся воронки, все еще широко разинув пасть, из которой только что вылетел комок яда. Потом Эгар споткнулся и полетел вниз головой в обломки. Ударился лбом об один из них и застыл.

Возможно, это его и спасло.

Дракон заскользил, перебирая лапами, вниз по склону от своего насеста на краю мусорной воронки, производя на ходу новые оползни. Одна массивная задняя лапа с хрустом опустилась в каких-то шести футах от головы Эгара. Маджак почувствовал, как каменные обломки, на которых он лежал, сдвинулись от удара. Вонь сандалового дерева и жар ударили в лицо как пощечина. Драконья Погибель не знал, решила ли тварь, что плевок с ним уже расправился, или просто захотела сперва поохотиться на другую, более подвижную добычу. Так или иначе, зверь не остановился, чтобы его сожрать. Пронесся мимо, издав еще один вопль, который, как знал маджак, означал нападение.

Он выпрямился посреди растревоженных обломков, схватившись за древко копья-посоха, чтобы не упасть. По его лицу текла кровь. Он увидел внизу Арчет: полукровка растянулась во весь рост на дне неглубокой впадины и заторможенно пыталась сесть – она была прямо у дракона на пути. Канан Шент спешил к ней по другой стороне обвала, перемещаясь скорее на заднице, чем на ногах, сжимая в руке боевой топор, но Эгар знал, что имперец не успеет, он опоздает, и ему раньше не приходилось сталкиваться с драконом, так что…

Наша не видать. Значит, мертв.

Эгар сделал единственное, что мог. Он высоко поднял копье-посох в правой руке и завыл – издал высокий замогильный протяжный зов маджака-берсеркера.

– Повернись, ублюдок! Повернись! Я здесь!

Мимолетное осознание: он прокричал эти слова на языке своего народа. Призыв и язык укоренились как одно целое в почве степей, которые он покинул. Дракон резко остановился, развернулся на щебне. Это был не какой-нибудь тупорыл – тварь знала, что угрозу сзади игнорировать нельзя, особенно если угроза производит такой шум. Драконья Погибель опустил копье-посох, держа его двумя руками, крепко ухватив за древко из сплава: «Поглядим, каков этот железный демон в роли кузнеца, да, Эг?» – и бросился в атаку через завалы.

По его прикидкам, должно было пройти около полудюжины ударов сердца, прежде чем дракон поймет, что к чему, увидит реальную угрозу и решит, что с ней делать. Он срезал вправо, ближе к хвосту и задним конечностям. Место для битвы было дерьмовое: щебень проседал под ногами, но твари пришлось бы сломать собственный хребет, чтобы изогнуться в сторону и снова плюнуть в него ядом с такого близкого расстояния. Последние три ярда Эгар одолел в прыжке, подняв копье вверх и в сторону, как будто прыгал с шестом, вторя акробатам в парке Инвал. Приземлился он тяжело и неуклюже, мог бы потерять равновесие, но с воплем вонзил переднее лезвие копья дракону в ляжку. Увидел, что кириатская сталь расколола чешуйки, словно монеты из дешевого серого стекла.