– Эти сомнения… эта неуверенность… пойдут тебе на пользу, Кошмар, – Фобия наклонился ближе к ней. – В конце концов, не станет смелым тот, кому неведом страх.

Нова всмотрелась в тень на том месте, где должно было быть лицо. Оттуда на нее воззрилась полная пустота.

Лерой, помнится, рассказывал, что у Фобии нет тела – к чему тело воплощению страха. Нова до сих пор не понимала, что это значит.

– Ну да, – Нова схватилась за рукоять косы и оттолкнула ее, – Это ты уже говорил.

Дернув плечом, она отошла к вагону, а когда решилась скосить глаза на Фобию, он уже растворился в темноте.

Привалившись спиной к вагону, который много лет был ей домом, Нова пыталась собраться. Руки у нее дрожали, и она не очень понимала, почему. Она испугалась не появления Фобии. Иначе он наверняка указал бы ей на это.

Видимо, это нервы. Или ужас от того, что ей предстоит признаться во всех поражениях, которые она потерпела.

По крайней мере, в этом Фобия оказался прав. Она всегда боялась проигрывать.

И поэтому не допустит, чтобы это случилось с ней снова.

Сделав глубокий вдох, Нова подошла к старому, изрисованному рекламному плакату и, сдвинув его в сторону, скользнула в открывшийся ход. Она не стала зажигать вспышки. Путь здесь один – и она легко двигалась вперед, чувствуя, как локти задевают о стены из грубого камня.

Когда-то путь по тесному, сырому подземному ходу показался ей, испуганной маленькой девочке, уносившей ноги из собора, бесконечно длинным. Но протяжении долгих лет он становился с каждым разом все короче. Наверное, разница была в том, что теперь она знала: у этого грязного и извилистого прохода точно есть конец.

Когда вонь от стоячей воды и крыс сменилась запахом смерти и разложения, Нова поняла, что она почти у цели.

В конце прохода она нащупала грубую деревянную клеть, которая служила поворотной дверью для входа в склеп под собором. Нова толкнула ее и приоткрыла ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь. В клети прямо перед собой она увидела поднос с едой на одного человека. Кубок красного вина, полотняная салфетка, на фарфоровом блюде треугольник твердого белого сыра, гроздь винограда и краюха хлеба. В серебряном подсвечнике горела белая восковая свеча. В воздухе еще чувствовался сернистый запах недавно зажженной спички, а горевшая свеча была достаточно высокой, и Нова догадалась, что поднос оставлен совсем недавно. Она спросила себя, кто мог его принести – был ли это Фобия, или кто-то еще из оставшихся тоже сюда наведывается.

Ей стало стыдно, что после бегства из туннелей она не появлялась здесь ни разу.

Перешагнув через поднос, Нова пошла знакомой дорогой мимо древних каменных саркофагов, надписи на которых было невозможно разобрать, так густо покрывала их паутина и пыль. Пройдя по сводчатому коридору, на потолке которого были вырезаны в камне слова на древнем наречии, она миновала каменные руины, оставшиеся на том месте, где Ингрид когда-то запечатала взрывом вход в склеп сверху из собора.

Нова подошла к стене, от пола до потолка состоящей из плотно уложенных человеческим костей. Здесь были в основном черепа, но не только. Бедренные кости, ребра и даже маленькие фаланги пальцев, которых Нова неизвестно почему в детстве особенно боялась.

Нова вглядывалась в пустые глазницы бесчисленных черепов святых, священнослужителей и воинов – или кем там еще были эти люди. Она, как и много лет назад, поймала себя на том, что думает – а был ли кто-то из них Одаренным? И осмеливались ли они использовать свои способности или держали их в тайне? Как воспринимали в то время люди их дары – считали их чудом? Или тогда им приходилось скрывать, кто они и на что способны?

В одном все сходились, когда речь заходила об Асе анархии. Благодаря ему Одаренным можно было не скрываться.

По крайней мере, можно было не скрываться большинству Одаренных.

Опустившись на пол, Нова подобрала под себя ноги. Она смотрела в лица смерти и чувствовала, как смерть смотрит на нее.

Она прерывисто вздохнула и произнесла слова, которые звучали удивительно просто, учитывая все их значение.

– Шлем не уничтожен.

Слова эхом отдались под сводчатым потолком, и, хотя движение было почти неуловимым, Нова могла бы поклясться, что некоторые черепа повернулись и глядят на нее с возросшим интересом.

– Он у Отступников. Его держат под охраной, потому что… потому что он целехонек, и они боятся, что кто-нибудь может попытаться им завладеть. Но я думаю… – ее голос упал до шепота, – думаю, что смогу его вернуть.

Стена костей задрожала. Сначала слегка, вздымая легкие облачка пыли. Несколько мелких косточек выпали из кладки и подкатились к коленям Новы.

Вдруг все кости, как одна, отъехали в сторону, словно занавес, открывающий сцену с пышными декорациями. Они двигались бесшумно и плавно.

В потайной комнате, которая обнаружилась за ними, было немного обстановки, но каждый предмет в ней говорил о роскоши. Кровать под красным бархатным балдахином. Письменный стол с линованной бумагой и превосходными ручками. И книги. Столько книг, что Библиотекарь заплакал бы от радости, увидев их.

Хотя Ас любил собор, но по-настоящему счастливым чувствовал себя только здесь. Здесь вовсе не так мрачно, как думают люди, говаривал он. Ему нравилась здешняя тишина. Одиночество и умиротворенность. Однажды он сказал Нове, весело поблескивая глазами, что только здесь он чувствует, что твердо стоит на земле.

И поэтому была какая-то ирония в том, что, заглянув в потайную комнату, Нова увидела, как дядя Ас с отрешенным лицом левитирует, паря со скрещенными ногами в воздухе в трех футах от пола. Он напомнил ей монаха во время медитации – с той разницей, что глаза Аса были открыты, и он глядел на нее с той же мягкостью и теплотой, которая всегда напоминала ей о ее отце.

– Я был уверен, что у тебя все получится, – сказал он и улыбнулся, – мой Кошмарик.

Работа над этой книгой оказалось путешествием куда более коварным и трудным, чем я ожидала, когда впервые решила написать про супергероев и суперзлодеев. Каким же облегчением стала для меня поддержка и ободрение множества замечательных людей.

Спасибо моего агенту Джилл Гринберг, которая буквально спасла меня (месте с Новой и Адрианом!), проливая свет на суть их истории, когда я сама теряла нить. А также за все изумительные картинки. Они мне здорово помогало! Джилл, ты сама не знаешь, как много все эти годы для меня значит твоя спокойная твердость и уверенность.

Конечно же, спасибо Черил, Кейтлин и Дениз – вы настоящие невероятные рок-звезды, сегодня и ежедневно.

Спасибо всем – я серьезно, всем! – сотрудникам издательства Macmillan Children’s. В первую очередь моему выдающемуся редактору, Лиз Шабла – за ее наставления, душевное равновесие, кричалки (Мы это сделали!) – а особенно за весь этот шоколад. Серьезно – спасибо вам все за шоколад.