«Солсбери, должно быть, всю ночь не спал, сочиняя такую складную фразу», – подумал Фульк, по-прежнему глядя в пол.

– Хорошо, – вкрадчиво сказал Иоанн. – Но пусть Фульк Фицуорин собственными устами заявит о своей капитуляции.

Фульк проглотил сдавивший горло комок. Это было самое трудное: покориться тому, чья несправедливость превратила благородного рыцаря в человека, стоящего вне закона. Фульк поднял голову и на сей раз посмотрел Иоанну в глаза. В них играла выжидающая улыбка. Губы короля самодовольно кривились.

«Ах ты, ублюдок!» – подумал Фульк, и внезапно гнев его пробился наружу сквозь завесу спокойствия. Комок в горле исчез, и Фицуорин повысил голос. Тот зазвенел силой и гордостью, так что люди Фулька подняли головы.

– Я, Фульк Фицуорин, вверяю себя и своих людей суду Иоанна, милостью Божьей короля Англии. Я признаю его своим сеньором и клянусь впредь честно служить ему по мере своих сил. В знак своего смирения я вручаю Иоанну свой меч, дабы он преломил его или вручил обратно – в зависимости от того, какова будет его воля.

Уильям Солсбери вышел вперед и преподнес Иоанну убранный в ножны меч Фулька. Кожа на ножнах была заботливо вычищена, хотя и изрядно потерта. Рукоять меча внахлест оплетали полоски оленьей кожи.

Иоанн взялся за рукоять и, встав, приблизился к коленопреклоненному Фицуорину, стоявшему во главе братьев и остальных своих воинов. У Фулька зашевелились волосы на затылке. Он боялся, что Уильям сейчас выхватит из сапога спрятанный нож и бросится на короля.

Медленно-медленно Иоанн вытащил меч из ножен. Меч был выкован для Фулька, в котором было больше двух ярдов росту, и в руке короля смотрелся комично. Короткие руки и приземистое туловище не соответствовали слишком длинному клинку и широкой рукояти.

– Преломить или вручить обратно? – задумчиво проговорил Иоанн, разглядывая свое отражение в стали, заботливо начищенной до зеркального блеска. Солсбери тихонько кашлянул, и король скосил глаза на своего сводного брата. – Выбор за мной. – Двигаясь нарочито неторопливо, он наконец приблизился к Фульку. – Некоторые из здесь присутствующих полагают, что я должен был вернуть тебе Уиттингтон, еще когда ты впервые пришел ко мне. Но тогда я уже получил прошение от человека, чья претензия на владение им, согласно нормам общего права, была не менее обоснованной, чем твои наследственные права.

Фульк промолчал, решив ни за что не поддаваться на провокации Иоанна. Несмотря на мягкую тростниковую подстилку, земля жестко давила на колени. Фульк мысленно приказал Уиллу придержать язык и руки.

– Тебе нечего ответить? – Иоанн остановился перед Фульком с поднятым мечом.

– Нечего, сир, – бесстрастно подтвердил Фульк. – Разве что вы захотите, чтобы я повторил свою клятву. Каждый из нас знает, зачем второй находится здесь. – Он обвел глазами зал, напоминая Иоанну, что разговор происходит при свидетелях. – Как знают и все остальные.

Король сжал губы.

– Сомневаюсь, что они действительно это знают, – сказал он и коротко махнул Фицуорину. – Встань.

Фульк чуть не покачнулся, когда затекшие колени приняли на себя вес его тела.

Иоанн протянул Фульку пояс и оружие с таким видом, словно швырнул нищему корку хлеба. Затем невозмутимо прошествовал к трону и сел.

– А теперь подойди ко мне, – приказал король, – и принеси оммаж за свои земли, включая Уиттингтон.

Сердце Фулька стучало, как молот. Пальцы вдруг показались ему непомерно большими и неповоротливыми. Он с трудом застегнул пряжку пояса и проверил, хорошо ли привязаны ножны. Подойдя к трону, еще раз опустился на колени: те протестующе скрипнули, а мышцы бедер задрожали. Иоанн наклонился и взял ладони Фулька в свои. Соприкоснувшись, давние враги чуть не вздрогнули от отвращения, которое ясно читалось на лицах обоих, но рук не расцепили. Фульк снова заговорил, уже более громко и отчетливо. Едва заметно дрогнувшим голосом он принес вассальную клятву Иоанну. Тот же, в свою очередь, объявил, хотя и не так громко, что принимает клятву и дарует Фульку право на все его земли, и на Уиттингтон особо.

Король наклонился еще ниже, чтобы запечатлеть на щеке Фулька поцелуй мира.

– И пусть это принесет тебе одно только горе, – прошептал он, задев бородой щеку Фицуорина.

Фульк встал и, отступив назад, отсалютовал королю:

– Благодарю вас, сир. Все ваши добрые пожелания я, будучи верным вассалом, возвращаю вам вдвойне.

Иоанн скрежетнул зубами.

– Можешь идти, – сказал он. – Канцелярия юстициария подготовит все необходимые бумаги.

Фульк еще раз низко поклонился, повернулся и вышел с гордо поднятой головой, держа руку на эфесе меча. Он покорился королю и принес клятву вассальной верности. Иоанн восстановил его в правах на земли. Теперь они связаны договором как сеньор и вассал, и Фульку подумалось, что это сильно смахивает на брак по расчету: жениху и невесте насильно навязали союз, которого они не желали; оба не в восторге, но из чувства долга будут хранить верность друг другу. Так что – пат, как он и сказал Солсбери.

Замок Уиттингтон, весна 1206 года

Отряхнув с рук пыль, Мод с удовлетворением, хотя и с некоторой брезгливостью оглядела гору старого тростника, вытащенного из дома после зимы и занимающего теперь вершину навозной кучи в дальнем конце двора. Все утро служанки орудовали метлами, а мужчины махали лопатами и катали тачки, чтобы удалить толстый слой мусора, накопившегося с ноября по март. Зима нынче выдалась такая суровая, что, когда пришла пора менять тростник, более разумным показалось бросить поверх новый, чем выносить старый. К апрелю возникло такое чувство, что все в доме ходят по слою пружинящего мягкого навоза. Когда сегодня утром Мод увидела копошащихся в гнилье личинок, то поняла, что следует немедленно навести порядок.

Домашняя птица пировала, радуясь изобилию этих как с неба свалившихся насекомых, так что птичьими яйцами и мясом обитатели замка уж всяко будут обеспечены. Прежде чем насыпать свежий слой зеленого тростника, утрамбованный земляной пол следовало очистить золой и щелочью. Потом поверх щедро разбрасывали льнянку, чтобы не заводились блохи, и лаванду, чтобы запах стал приятнее. По крайней мере, хозяина встретит уютный зал – когда бы он ни вернулся. Как только стаял снег, Фульк с головой погрузился в дела: ездил по всем своим поместьям, рассматривал жалобы, выслушивал доклады управляющих. Изредка приходили письма, написанные его рукой, но по содержанию едва ли напоминающие сказания трубадуров. Фульк писал, что здоров, и выражал надежду, что жена и дети тоже здоровы. Последнее подобное послание прибыло три дня назад из Уилтшира, и лаконизм его одновременно возмущал и веселил Мод.

Восторженный детский крик заставил ее обернуться. Хависа катала маленького братика в тачке. Солнечный свет превратил его волосы в светло-желтый нимб, а кудри девочки расцветил огнем.

– Осторожно! – предупредила Мод, прикрыв глаза от солнца.