с его богатыми пассажирами. Разве ты не понимаешь, что им просто нужно потешиться, снова показать, какие они умельцы и мастера на все руки? Я не собираюсь вести деда в этот холод, даже идиоту ясно, что это обычная… бессмысленная тревога!

— Не стали бы людей в такой холод никуда выгонять! — вступилась за брата Бетти. — Пожалуйста, — она склонилась к родителям и схватила их за руки, — пожалуйста, мама, папа, нам надо выходить, нам надо выходить отсюда!

В глазах миссис Дойл мелькнуло сомнение. Казалось, что она медленно начала трезветь: взор её обострился, но твёрдости в нём по-прежнему не было. Миссис Дойл протянула руку и потрогала плечо мистера Дойла, как будто пыталась убедиться, что тот ей не кажется.

— Корабль тонет? — задумчиво повторила она. — Тонет? Разве же такое возможно?

— Нет, разумеется! — грянул старший брат и затопал колоссальными ножищами. — Разве же не понятно, что это всё враки и пустая паника?

— Это не…

— Слушай, малыш, — доверительно-покровительственным тоном произнёс он и склонился к Джо, — ты же и сам должен неплохо себе представлять, что такое этот корабль. Ты много кого знаешь на его борту. Я же знаю больше, — сказал он, и Джо обдало прокисшей спиртной вонью, — куда больше, чем ты. Я общался с людьми, которые этот корабль строили, и вот они мне сказали определённо: его никто не потопит: ни господь, ни дьявол, ни они оба вместе. Какой же мне тогда смысл подниматься с тёплого местечка и лишаться такой славной компании? — он показал на мистера и миссис Дойл и слегка покачнулся, заваливаясь на бок. Его щёки медленно заливала огненная краска.

— Никому не потопить корабль! — гулко сообщил младший брат, и его грудь сотряслась от икания. — Никому! Подтверждаю!

Вслед за этим он повесил голову, откинулся назад и звучно захрапел. Миссис Дойл с волнением и растущей подозрительностью осматривала собеседников, её грудь тяжело вздымалась. Она медленно, осторожно, как кошка, поднялась и застыла. Её руки были стиснуты у самой груди, встревоженно переплетённые пальцы побледнели, как и щёки.

— Тонет? — переспросила она снова.

— Чушь! — попытался успокоить её старший из братьев. Его мутные глаза моргали вразнобой, из груди рвалось хриплое, с присвистом, дыхание. Он воодушевлённо потрясал рукой, и его пальцы колыхались, как оборванные ниточки, на которых пляшет марионетка. Вонь перегара и затхлость, вызванная скученностью, заволакивали каюту. — У парня разыгралось…

— Заткнись, я не тебя спрашиваю! — осадила его миссис Дойл резким грубым голосом и повернулась к Джо. — Действительно ли это так?

Джо только повёл плечами и многозначительно поиграл бровями.

— Ма, — сказал он негромко, — ты правда думаешь, что такая шумиха в коридорах в самую полночь — это обычное дело?

Миссис Дойл отрицательно покачала головой и совсем побледнела. Её взор опустел, а руки безвольно повисли.

Дверь каюты распахнулась с таким грохотом, что даже задремавшие мужчины подскочили и неловко стали разлеплять сонные, пьяные глаза. Бетти пошатнулась и чуть было не упала, когда внутрь протиснулась, уверенно виляя задом, дама в старомодном платье, с которой Джо уже сталкивался при отплытии корабля. Дама крикнула во всё горло:

— Клара, вставай! Вставайте вы все, дураки, мы тонем!

Миссис Дойл ахнула и покачнулась. Мистер Дойл тотчас стал протирать кулаками глаза, его рот сам собой распахнулся.

— Как же так? — гаркнул средний из братьев-ирландцев и выпрямился, болтая головой, как дряхлая собака, чей сон прервали неуважительным пинком.

— Не неси чушь, глупая курица! — приструнил её старший. Он тоже попытался распрямиться, оторвавшись от стены и неуклюже расправив плечи, но тут же завалился обратно и расслабленно-залихватски закинул ногу на ногу. — С какого чёрта бы этому ублюдку тонуть?

— Уж не знаю, с какого, — в тон ему ответила дама и подпёрла мощные бёдра кулаками, — но почту затопило, а в багаже вовсю плавают чемоданы — хоть запрыгивай и держись!

— Пфа, — отмахнулся старший из братьев и трясущейся рукой попытался зажечь дряхлую трубку, всю испещренную пятнами и трещинами, — чепуха! Просто небольшая течь!

— Нет, не небольшая! — заупрямилась женщина в старомодном платье. Лицо у неё было столь угрожающего оттенка, а сама она так звучно пыхтела, что, казалось, она ломилась сюда изо всех сил и преодолела немало препятствий на своём пути. — В нашей каюте на полу вода — это тоже чепуха, по-твоему, стоеросовая ты дубина?

— А? — ахнул мистер Дойл. Полупустой стакан выпал у него из рук и закатился под койку. Младший из трёх ирландцев смерил спиртную лужу, блеснувшую на полу, жалостливым взглядом и горестно стал трясти лохматой головой (глаза у него по-прежнему были мутные и глупые).

— Чего? — гаркнул старший из братьев и тотчас выпрямился, упираясь мощными кулаками. — Какая, к дьяволу, вода?

— Такая! Ледяная! — передразнила его дама. Её губы тряслись, а глаза яростно сверкали. — Я не знаю, сколько её там сейчас, но, когда я бежала к вам, она уже забиралась ко мне в туфли — и она такая холодная, что просто дух вышибает!

— Господи! — вскрикнула миссис Дойл. — Господи!

Джо снова схватил мать за руку и огласил каюту яростным криком:

— Да что тут господь, господь нам не поможет, надо ноги уносить! Скорее, скорее, поднимайтесь!

Три брата-ирландца остались на месте. Они недоверчиво смотрели на перепуганную даму в дверях так, словно подозревали ту, как минимум, в жестоком убийстве.

— Смысл нам подниматься и куда-то там спешить? — спросил, наконец, старший. Он говорил глухо, с расстановкой, удивительно чётко для пьяного человека. — Просто очевидно, что у страха глаза велики. Я никуда не пойду.

— Ах, и провались ты к дьяволу со своим упрямством!

Миссис Дойл уже яростно пыталась поставить на ноги мужа. Мистер Дойл честно силился приподняться, хватаясь за край постели, но его ноги были такими слабыми, что сами собой разъезжались, а руки его тряслись. Удерживать равновесие ему мешал небольшой чемоданчик, который упорно смещал центр тяжести.

— Бросай эту гадость! — потребовала миссис Дойл. — Бросай же, лысый дурак!

Мистер Дойл агрессивно прижал к себе чемоданчик и трясущимся кулаком оттолкнул жену.

— Отстань, женщина! — гаркнул он. — Я сам… распоряжусь… своей собственностью!

Три брата-ирландца непоколебимо восседали на чужом месте напротив и никуда не торопились. На их покрытых густой растительностью лицах застыло одинаковое выражение презрительного недоверия.

— Дураки вы, что так легко поддаётесь панике, — высказался старший и хмыкнул.

Средний и младший братья согласно потрясли лохматыми головами.

— Коль уж своего ума бог вам не дал, не нам противиться его воле, делайте что хотите! — сурово прикрикнула на них миссис Дойл. — Охота вам тонуть — тоните, мы собираемся спастись!

— Скорее, скорее! — подгоняла их дама в дверях. Она даже пританцовывала на месте от нетерпения и