— У нас сейчас хватит материала, чтобы допроситьХайнрика и его приятеля?

— Наверное, да. Будем вести дело так, будто Хайнрикзнает о хобби своего дружка. Таким образом, он оказывается пособником, если небольше.

— Я приеду, как только тут закончу.

— Блейк, это дело вы не расследуете. Вы потенциальнаяжертва, и это напрочь лишает вас объективности.

— Не надо так, О'Брайен, я с вами играла честно.

— Это не игра, Блейк, это работа. Или вы хотите всюзаслугу загрести себе?

— Плевать мне на все заслуги. Я просто хочу там быть,когда вы будете допрашивать Хайнрика.

— Если приедете вовремя. Задерживаться ради вас мы нестанем.

— Ладно, О'Брайен, ладно. Дело вы ведете.

— Очень мило, что вспомнили об этом, Блейк.

И она повесила трубку.

— С-сука! — произнесла я от всего сердца.

У Зебровски и Мерлиони лица были полны ожидания, у Брэдли —спокойное. Он умел сделать коповскую морду, но не был актером. Я рассказала имсодержание разговора, и Зебровски тут же покатил бочку на О'Брайен — не за то,что она меня отстранила, а за то, что она даже не подумала связаться скем-нибудь из РГРПС.

— Она их арестовала — за что? За то, что тебяпреследовали? А у нас тут четыре убийства, если не больше. — Он посмотрелна меня. — Хочешь прокатиться на машине с сиренами и мигалкой? Чтобы мысвалились ей на голову, пока она не развалила чем-нибудь наше дело?

Мне понравилось «наше дело» и понравилось, что он позвалменя с собой. Дольф бы этого, наверное, не сделал, даже если бы не злился наменя.

Я кивнула:

— Приятно было бы ворваться, размахивая флагомюриспруденции.

Он осклабился:

— Дай мне десять минут скомандовать тут, кому чтоделать, и жди меня внизу. Возьмем машину с мигалками от нее народ резвееразбегается в стороны.

Он уже был за дверью и шел вниз по лестнице, что-то про себяприговаривая.

Мы с Брэдли остались одни. Неслыханная вещь: федерала, дажедвух, если считать меня, оставили наедине на осмотре такого места преступления.Вообще-то полиция федералов терпеть не может, и федералы платят ей тем же.

Я посмотрела на Брэдли:

— Теперь, когда я установила все те связи, которые выхотели установить, скажите мне, зачем вы на самом деле сюда приехали.

Он закрыл конверт и отдал его мне:

— Чтобы раскрыть преступление.

— Раскрытие этих преступлений ничего не добавит к весувашего отдела. В прошлый раз, когда мы с вами говорили, вам нужно былоприобрести вес.

Он посмотрел на меня внимательно.

— Вы здесь официально, Брэдли?

— Да.

Я всмотрелась в его ничего не говорящее лицо:

— Вы здесь официально как агент ФБР?

— Я не совсем понимаю, о чем вы.

— Вы мне как-то сказали, что я привлекла вниманиеодного из менее известных правительственных ведомств — призраков. Кажется, выих так назвали. Ван Андерс — призрак?

— Ни одно правительство в здравом уме не захочет иметьв стране такое бешеное животное.

— Брэдли, если вы не будете со мной разговаривать, то вследующий раз я не стану вам верить так, как верю прямо сейчас.

Он вздохнул. Вдруг он тоже показался мне усталым. Он потерглаза пальцами и сказал:

— Эти убийства привлекли наше внимание. Но я видалподобные преступления и раньше. В другой стране, где правительство большетревожилось об удержании власти, чем о защите беспомощных женщин.

Глаза его наполнились каким-то далеким воспоминанием — иболью.

— Вы говорили, что отошли от этой работы.

— Говорил. — Сейчас он смотрел прямо на меня, безвсякой коповской морды. — Типы вроде Ван Андерса были одной из причин, покоторым я не смог там работать. Но когда некоторые люди узнали, что Ван Андерс,быть может, сорвался с цепи в границах Соединенных Штатов, им это непонравилось. У меня есть разовое разрешение на то, чтобы помочь здесьразобраться.

— И какова цена этой помощи?

— Хайнрик будет выслан из страны. Имя второго, которогос ним взяли, нигде не будет названо. Все исчезнет.

— Хайнрик подозревается в терроризме. Вы думаете, егопросто отпустят?

— Его разыскивают в пяти странах, с которыми у нассоглашения. Кому его отдать, Анита? Лучше просто отпустить.

— Вы не знаете, зачем он оказался в городе? Я-то точнохочу знать, зачем он меня преследовал.

— Я говорил вам, зачем вы нужны подобным людям.

— Потому что я могу поднимать мертвых? Там —политический лидер, здесь — несколько зомби-телохранителей?

Я попыталась обратить все в шутку, но Брэдли не засмеялся.

— Вы помните человека, которого вы нашли распятым настене собственной гостиной?

— Да.

— Он знал Хайнрика и Ван Андерса, и ему показалось, чтоони перебирают через край. Он бросил их и скрылся, но, видимо, недостаточнохорошо.

— Если это была казнь, зачем было ее подделывать подкакое-то ритуальное убийство?

— Чтобы она не выглядела казнью.

— А какая им разница? — спросила я.

Он покачал головой:

— Анита, это знак. Они хотели его смерти, и смертьдолжна была быть достаточно сенсационной, чтобы попасть в заголовки. Чтобызнали все такие, как он, такие, как я, — те, кто ушел.

— Вы этого не можете знать наверное, Брэдли.

— Знаю я не все. Но я знаю, что все, в этом делезамешанные, хотят, чтобы Ван Андерса поймали, а Хайнрика отпустили.

— А остальные?

— Про них я не знаю.

— Они все уехали отсюда, или мне продолжатьбеспокоиться?

— Беспокойтесь, Анита. Я бы беспокоился.

— Ничего себе. — Тут мне пришла в головумысль. — Я знаю, что все это я говорю вам без протокола. Так вот так жебез протокола я хотела бы кое о чем вас попросить.

— Обещать не могу, но что именно?

Я сообщила ему имя Лео Харлана и общее описание, потому чтоимя сменить нетрудно.

— Он говорит, что он наемный убийца, и я ему верю. Онговорит, что он здесь вроде как в отпуске, и этому я тоже верю. Но в Сент-Луисевдруг начинают кишеть нехорошие люди, находящиеся в международном розыске, имне любопытно бы знать, не связан ли с ними мой клиент.

— Я постараюсь проверить.