— Чья была идея распять его?

— Ван Андерса. — Он глядел на меня так, будто съелкакую-то кислятину. Потом слегка улыбнулся. — Это не будет иметь значения,миз Блейк, я все равно не попаду в суд.

— Возможно, но мне всегда интересно бывает, где чьяработа.

Он кивнул, потом добавил:

— Ван Андерс невероятно злился, что мы сперва егозастрелили. Бурчал, что чего интересного в распятии, если человек недергается. — Он посмотрел на меня загнанными глазами. — Мне следовалопонять, что он собирается делать.

— А кто додумался до рун? — спросила я.

Он покачал головой:

— Все признания, сделанные под давлением неожиданныхулик, вы от меня уже получили.

— Есть еще только одна вещь, которой я непонимаю, — сказала я. На самом деле таких вещей было много, но никогда неследует показывать недоумение перед лицом плохих парней.

— Я не буду себя обвинять, миз Блейк.

— Если вы знали, на что способен Ван Андерс, зачем быловообще его с собой привозить? Зачем было включать его в группу?

— Он — вервольф, как вы, наверное, поняли по тому, чтоон делал с жертвами. Существовало мнение, что вы тоже оборотень. Нужен был членгруппы, который мог бы работать с вами, не боясь подцепить инфекцию, если выокажете сопротивление.

— Вы планировали похищение?

— Как последнее средство.

— Но так как Бальфуру и Кандуччи не понравился мойзомби, план отменен?

— Эти имена подходят им не меньше любых других, но выправы. У нас была информация, что вы умеете поднимать зомби, которые считаютсебя живыми и могут сойти за человека. Мои работодатели были оченьразочарованы, посмотрев запись.

Открытку с благодарностью — Марианне и ее ковену. Непристань они ко мне с тем, что хорошо и что плохо, я бы подняла нормальногозомби, с виду совсем живого, и сейчас бы уже оказалась похищенной и во властиВан Андерса. Нет, открытки мало. Цветы надо послать.

Я попыталась задавать еще вопросы, но Леопольд Хайнрик ужедал всю информацию, которую собирался дать. Наконец он попросил адвоката, и наэтом беседа закончилась.

Я вышла в вестибюль, и там творился хаос. Кто-то орал,кто-то бежал. Я расслышала слова «нападение на сотрудников» и тогда поймаладетектива Вебстера с белокурыми волосами и скверным кофе.

— Что там случилось?

Ответила О'Брайен:

— Группа Мобильного Резерва выехала на задержание ВанАндерса — он их раскидал. По крайней мере один убитый. Может, и больше.

— Блин!

Она надела жакет и потащила сумочку из ящика стола.

— А где Зебровски?

— Уже уехал.

— Меня кто-нибудь может подвезти?

— Куда именно? — Она глянула на меня. — Я вбольницу к раненым.

— Я думаю, что я нужна на месте преступления.

— Я вас отвезу, — предложил Вебстер.

О'Брайен глянула на него выразительно.

— Я потом подъеду в больницу. Обещаю.

О'Брайен мотнула головой и побежала к двери. Уходили все.Кто-то в больницу, кто-то на место происшествия — посмотреть, нельзя личем-нибудь помочь, кто-то к родственникам пострадавших сотрудников. Но уезжаливсе. Если вам нужно совершить преступление в любом городе, дождитесь, пока не поступитсигнал «нападение на сотрудников», когда все сразу все бросят.

Я собиралась на место происшествия — посмотреть, что же тамслучилось. Явно что-то очень плохое, раз Ван Андерс вырубил целую группуМобильного Резерва. Этих парней учили работать с террористами, освобождатьзаложников, брать наркоторговцев, воевать с бандами, бороться с химическим ибиологическим оружием — да назовите что угодно, и ребята из Мобильного Резервасумеют с этим справиться. Явно что-то там было сделано не так, как надо. Вопрос:что именно?

Я достаточно уже знала почерк Ван Андерса, чтобы ждатьхудшего. Но то, что я увидела в холле, и близко к худшему не подходило. Посравнению с предыдущими убийствами здесь было почти чисто. Возле окна в концекоридора стоял сотрудник в форме. От стекла в окне не осталось ни кусочка,будто через него выбросили что-то крупное. При мысли, как вылетает через негонавстречу смерти один из лучших полицейских города, я отвернулась. Кроме окна,здесь почти ничего не было.

Брызги крови на светло-коричневом ковре на полу. Два мазкакрови на стене казались почти искусственными, слишком походили на декорацию наидеально белой штукатурке. И больше ничего. У Ван Андерса не было временипоразвлечься. Один сотрудник мертв, может быть, второй тоже, но у него быловремя только их убить. Времени взрезать не было. Интересно, это его разозлило?Может, решил, что его обманули?

В холле полицейских было немного, но гул голосов из открытойдвери доносился морским прибоем. Скорбный, сердитый, торопливый, недоуменныйгул.

В номере все осталось идеально прибрано, нетронуто. Здесьборьбы не было. Вся заваруха началась и кончилась в коридоре.

Со мной поднялся детектив Вебстер. Он остался стоять вдверях, потому что войти было некуда — нет места. На любое убийство съезжаетсябольше копов, чем может показаться необходимым, но такой толпы я не виделаникогда. Народу — почти от стены до стены, как на вечеринке, только все лицамрачные, угрюмые, злые. Хорошего настроения ни у кого не было.

Когда я ехала сюда, Зебровски позвонил мне на сотовый. Всемнужна была информация о монстрах, ответы на вопросы, которые Зебровски дать немог, потому что ни хера не знал. Цитата его, дословная.

Я задумалась: выкрикнуть его имя или позвонить ему насотовый? Обычно мне все равно, что я низкорослая, но на этот раз мне труднобыло увидеть что-нибудь сквозь толпу, а поверх нее — уж точно.

Я оглянулась на Вебстера — почти шесть футов ростом.

— Вы можете найти сержанта Зебровски?

Вдруг он показался мне еще выше. До меня дошло, что онсутулится, как часто делают высокие люди, особенно если выросли быстро и неуспели привыкнуть к росту. С разведенными плечами и закинутой вверх головой онбыл где-то шесть футов с дюймом, если не на дюйм больше. Обычно я довольноточно определяю рост.

— Он на той стороне комнаты.

Так же внезапно Вебстер сократился, плечи опустились, будтопозвоночник съежился у меня на глазах.

Я покачала головой и спросила:

— Вы не могли бы привлечь его внимание?

У него на лице появилась лукавая ухмылка. Та самая, при видекоторой на лице Джейсона или Зебровски я уже ничего хорошего не ждала.