— Почему вы решили, что она лжет?

Он начал было что-то говорить, потом резко захлопнул рот,сжав губы в ниточку. И глядел на меня злобно, даже светлые глаза от злостизаблестели.

Открыв вторую папку, я стала выкладывать цветные фото прямоповерх черно-белых. Выложила их полосой яркой смерти и наблюдала, как краскасползала с лица Хайнрика. Когда я снова села, он почти посерел. Мне пришлосьвстать, чтобы выложить фотографии на его конце стола.

— Эта женщина убита третьего дня. Я достала еще однупапку из стопки и разложила фотографии на ней, но не стала класть поверхпредыдущих — не была на сто процентов уверена, что потом смогу правильноразложить их по папкам. Их полагалось надписывать на обороте, но я ненадписывала их сама и потому не стала рисковать. Как только дело приходит всуд, адвокаты цепляются к любой мелочи.

Я показала на фотографии:

— Эта женщина убита позавчера.

Зебровски шагнул вперед и подал мне пластиковый пакет снесколькими полароидными снимками. Я бросила его через стол, к Хайнрику, и онавтоматически подхватил пакет, не давая ему упасть на пол. Когда он увиделверхний снимок, глаза у него полезли из орбит.

— Эти женщины убиты прошлой ночью. Мы полагаем, чтожертв две, но, если честно, мы еще не кончили складывать куски, так что не доконца уверены. Их может быть больше, а может быть, женщина была всего одна, нодля одной здесь слишком много крови — как по-вашему?

Он осторожно положил пакет на стол, отдельно от другихфотографий. И стал глядеть на все снимки с мертвенно-белым лицом и огромнымиглазами. Голос его прозвучал сдавленно, будто ему трудно было даже дышать, нето что говорить.

— Что вы хотите знать?

— Мы хотим сделать так, чтобы это не повторилось.

Он глядел на фотографии, будто не мог отвернуться.

— Он обещал, что здесь этого делать не будет. Клялся,что владеет собой.

— Кто? — тихо спросила я. Да, нам дали его имя, нодали те же самые люди, которые скрыли имя нашего Джона Доу.

— Ван Андерс, — шепнул он. Потом он поднял глаза,и за потрясением промелькнуло удивление. — Та детектив сказала, будто вызнаете, что это он.

Ну и ну. Сообщить подозреваемому больше информации, чем отнего получить. Молодец О'Брайен, ничего не скажешь.

Я пожала плечами:

— Когда нет очевидцев, трудно быть уверенным.

Что-то вроде надежды сверкнуло в его глазах, и в лицо сталавозвращаться краска.

— Вы думаете, это может быть кто-то другой, не ВанАндерс?

Я снова стала перебирать папки, и Хайнрик вздрогнул. Найдяснимок Ван Андерса с двумя женщинами, я показала его Хайнрику:

— Ван Андерс с двумя жертвами последней бойни.

Он чуть дернулся от последнего слова, и краска снова сбежалау него с лица. Губы посерели, и секунду мне казалось, что он готов упасть вобморок. Никогда еще подозреваемые не падали при мне в обморок.

Он хрипло прошептал:

— Тогда это он. — И уронил голову на стол.

— Вам воды или, быть может, чего-нибудьпокрепче? — спросила я. Хотя на самом деле ничего крепче черного кофе яему предложить не могла. Правила запрещают предлагать допрашиваемым спиртное.

Он поднял голову, очень медленно, и вид у него был ужасный.

— Я им говорил, что он сумасшедший. Говорил, что нельзяего посылать.

— Говорили — кому? — спросила я.

Он сел чуть прямее.

— Я согласился ехать, хотя считал, что этого делатьнельзя. Я знал, что группу сформировали наспех. Если спешить, заданиеоборачивается провалом.

— Какое задание?

— Завербовать вас для некоторой работы.

— Какой работы?

Он покачал головой:

— Это уже не важно. Кое-кто из наших людей заснял напленку, как вы поднимаете мертвеца на местном кладбище. Для целей моихнанимателей он выглядел недостаточно живым. Он выглядел как зомби, а этогомало.

— Мало для чего? — спросила я.

— Чтобы обмануть народ страны, выдать их лидера заживого.

— Какой страны? — попыталась я уточнить.

Он покачал головой, и тень улыбки скользнула по его губам.

— Я здесь долго не пробуду, миз Блейк. Мои работодателиоб этом позаботятся. Либо они скоро добьются моего освобождения, либоорганизуют мою гибель.

— Вы очень спокойно об этом говорите.

— Я считаю, что меня освободят.

— Но не уверены.

— Мало в чем можно быть уверенным в этой жизни, —сказал он.

— Я знаю одну вещь, в которой я уверена, —ответила я.

Он посмотрел на меня, ничего не говоря. Кажется, он сказалбольше, чем собирался, и поэтому постарается больше ничего не сказать.

— Ван Андерс сегодня ночью еще кого-нибудь убьет.

Глаза его стали тусклыми, когда он ответил:

— Я с ним работал несколько лет назад, когда еще незнал, кто он. Я не должен был ему верить, когда он говорил, что контролируетсвою ярость. Должен был понимать.

— А ваши работодатели собираются оставить здесь ВанАндерса, чтобы он продолжал убивать женщин?

Тогда он посмотрел на меня, и снова я не смогла понятьвыражение его лица. Решимость, вина, еще что-то.

— Я знаю, где остановился Ван Андерс. Я дам вам адрес.Я знаю, что мои работодатели хотели бы сейчас его смерти. Он стал обузой.

Мы получили от него адрес. Я не полетела туда сломя голову,потому что мы не в кино, и я знала, что в задержании участвовать мне не дадут.Командовать парадом будет Мобильный Резерв, Сент-Луисский аналог специальныхполицейских сил. Когда есть люди, которые приезжают в бронежилетах и савтоматами, участие остальных даже не рассматривается.

Я открыла последнюю папку и показала фотографию человека,распятого на стене.

— Зачем вам для этой работы понадобился Ван Андерс? Этоне его стиль.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

Значит, он будет все отрицать — ладно. Даже если мы могли быего прижать, вряд ли нам позволено было бы довести его до суда.

— Мы знаем, что это сделали вы и ваша группа. Дажезнаем почему.

Если Брэдли сказал мне правду, то действительно знаем.

— Ничего вы не знаете, — сказал он весьмауверенно.

— Вам приказали его убить, поскольку он сбежал. Сбежалот людей вроде вас и вроде Ван Андерса.

Тут он посмотрел на меня тревожными глазами. Ему хотелосьзнать, что мне известно. Немногое, но, быть может, этого будет достаточно.