С такими мрачными мыслями после ужина Ло сходила вместе с Маркусом в восточную башню — премерзкое место, как оказалось. Некстати обострившимся чутьем она ощущала там неестественный холод, пробирающий не просто до костей, а до глубин души. Упрямо отказалась от совета Маркуса уйти в тепло и раздраженно наблюдала, как некромант вычерчивает мелом красивую, даже щегольскую, под стать себе, восьмилучевую звезду. Как выписывает в ней и вокруг символы, соединяя их в сложную вязь, как устанавливает свечи, которые осталось только зажечь.

Если бы спросили Ло, она предложила бы провести ритуал сразу, но Маркус почему-то оставил его на ночь. Хорошо, ему виднее. А драгоценный супруг умудрился то ли сломать, то ли вывихнуть палец, упав во дворе, и теперь несколько солдат носились там с ведрами песка, потому что капитан вбил себе в голову, что Ло тоже непременно упадет!

И вообще, ей словно демоны в уши шептали, веля злиться на всякие пустяки. Накатывала то беспричинная ярость, то такая же беспричинная тоска. Ужин показался безвкусным, шутки Тибо — раздражающими, а нить размышлений то и дело ускользала. Так что пару часов до ритуала Ло отпросилась побыть одна, злясь сама на себя, что в кои-то веки приехал лучший друг, а она, мерзавка такая, даже не может побыть с ним! И что вообще происходит с ее нервами — непонятно!

До полуночи оставался примерно час. Гарнизон улегся спать, в окне мирно тлели привычные огоньки караульных ламп. Ло оделась в штаны и камзол, чтобы не пачкать платье в пыльной башне, отпустила Нэнси — та отпросилась к Селине поболтать о девичьем и сшить что-то… Время тянулось бесконечно, и тут в дверь постучали. Как-то… незнакомо.

— Да! — откликнулась Ло, мгновенно насторожившись.

Да что там — она вскинулась, как кошка, которой наступили на хвост!

— Миледи… — распахнув дверь, на пороге мялся огромный сержант Малкольм, которого Ло привыкла считать почти безмолвным. — Извольте глянуть, — прогудел он, глядя куда-то в стену за спиной Ло. — Там капитан и ваш гость в восточную башню пошли. — И добавил: — С мечами.

Сначала Ло не поняла, даже возмутилась: пошли без нее? Обещали ведь зайти! А потом внутри нее взвыла та самая горная кошка, вздыбившая шерсть в ужасе. С мечами! Ночью, вдвоем! В заброшенную башню! Она убьет их! Просто убьет сама, не дожидаясь, пока эти два идиота прирежут друг друга из-за насквозь глупой выдуманной причины! Жеребцы безмозглые!

Из крепости она вылетела без плаща и даже без лампы. Едва не поскользнулась, но обледеневший двор все-таки успели присыпать песком, так что до башни с гостеприимно приоткрытой дверью Ло долетела, как на крыльях. Вломилась в нее, собирая в уме ругательство, чтобы с ходу обложить придурков, — и замерла. За спиной щелкнула дверь и — Ло как-то сразу поняла — замкнулась.

— Ну вот, все в сборе, — улыбнулся слегка колышущийся и полупрозрачный, но вполне узнаваемый фантом с лицом магистра Антуана Саттерклифа.

Фантом плавал над ритуальной звездой, в двух ее противоположных лучах стояли Эйнар Рольфсон и Тильда, а неподалеку от звезды, привалившись к каким-то обломкам досок, лежал бледный Маркус Бастельеро с закрытыми глазами.

«Ночь — время призраков и предателей», — крутилась у Ло в голове глупая фраза из приключенческого романа.

Глупая, потому что предательство от времени дня или ночи точно не зависит. Как, впрочем, и явление призраков, по утверждению знающего в них толк Маркуса. Да о чем она сейчас думает? «О Маркусе, — напомнила себе Ло. — А еще — о капитане и Тильде». Малкольм закрыл дверь снаружи, значит, все было рассчитано. Она, Ло Ревенгар, глупая курица, и помощь не придет. Но капитан… как же так?!

Она посмотрела на Рольфсона, и тот ответил ей прямым взглядом. А потом, не шевелясь, так же взглядом указал на Тильду. Девочка была бледна до полупрозрачности, на веснушчатом личике глаза казались огромными, а в каждом зрачке тлел алый огонек — признак одержимости, как считают профаны, и в чем-то они правы. Обычно это признак присутствия в сознании человека чужой воли. У капитана — Ло глянула снова — глаза были чистыми, но какая разница? Его надежно держали дочерью.

— Какая же вы дрянь, магистр, — брезгливо сказала Ло. — Угрожать ребенку.

— А вы, Ревенгар, то ли удивительно лицемерны, то ли глупы, — спокойно парировал Саттерклиф. — Почему использовать ребенка, из которого еще неизвестно, вырастет ли что-то полезное, считается хуже, чем взрослого? Этьену Райгартену было всего на четыре года больше, но никто не отказал ему в праве героически погибнуть, хотя он стоил сотни таких, как эта девчонка. Дети ценны только в силу необходимости продолжения рода, они чистый потенциал, но заменяемы, как любой ресурс. Впрочем, я не вижу никакого смысла заниматься вашим запоздалым образованием.

— То есть вы меня убьете? — с удивляющим ее саму хладнокровием уточнила Ло. — Зачем?

— Ну, хоть не спросили за что, — одобрительно усмехнулся магистр. — Исключительно по необходимости, дорогая моя Лавиния. Поверьте, вы мне даже симпатичны. Примерно как хорошо выдрессированная овчарка, готовая пасти овец, грызть волков или защищать хозяина от других людей. Очень полезное и приятное существо.

— И поэтому вы ткнули меня кинжалом в Руденхольме, — подсказала Ло.

Маркус то ли спал, то ли был все-таки без сознания, его грудь вздымалась медленно, но ровно, а вот бледность некроманта Ло совсем не нравилась. Чем его опоили? Бастельеро отлично разбирался в зельях и большинство подобной дряни чуял на вкус и запах.

— Я был вами крайне недоволен, — признался реющий над звездой морок. — Не смотрите на своего друга, он не проснется, пока мне это не понадобится. Наш дорогой капитан за пару часов успел подтвердить, что дисциплина — отличная вещь. Артефактная отмычка, немного зелья из ваших собственных запасов, стакан горячего вина после купальни… Бастельеро, хоть никогда бы не признался, изрядно выложился на чистке колодца, это все-таки грубый выплеск силы. Так что сморило его разом. Остальное снотворное, раз уж его все равно было с запасом, пошло в вечерний травяной отвар гарнизону. Еще один исполнительный сержант — и вот, наша маленькая компания в сборе.

— Поздравляю, — фыркнула Ло. — А дальше что? Ну хоть расскажите, что вам от нас нужно, а то я голову сломала, пытаясь понять, как вы потеряли в Руденхольме собственного сына, который и боевиком-то не был? Это ведь Саймон поменялся с Артуром?

— Хотите заговорить меня? — улыбнулся магистр. — Лавиния, злодеи изливают перед жертвами душу только в дурных романах. Да, вы почти всё угадали. Но зачем я буду перед вами отчитываться, если вскоре вас не станет? Попадете в Претемные Сады — там все и узнаете. Говорят, мертвые всеведущи.

— Врут, — убежденно сказала Ло. — А мне любопытно. С Бейласом все ясно. Он изображал разумника Саймона, но каким-то образом оказался в плену у вольфгардцев и проявил себя как боевик. Скорее даже наоборот! Попал в переделку и начал отбиваться привычными способами, но не смог. Так? А когда его начали пытать, решил использовать личину, которую носил, и признался, что он сын самого великого магистра. Обрадованный ярл понял, что вытащил козырную карту! Связался с вами, вы согласились на обмен: сына за Руденхольм. Но Артур понял, что нечаянно натворил, и покончил с собой…