– Трудновато тебе будет это доказать, – заключил он, вставая за новой чашкой кофе.

– Я ничего не хочу доказывать, только помешать этому отморозку продолжать. Фарабо сбежал, забыв таблетки, которые должны были его успокаивать. Теперь нам предстоит найти буйнопомешанного, жаждущего крови субчика.

– Ты у меня слова с языка снял. Брось эти небылицы и вернись к работе. В любом случае это не Фарабо. Он умер и кремирован, можешь мне поверить. И так с меня семь потов сошло, пока я метался, чтобы скрыть настоящую причину его смерти и замять дело, а на меня давила и больничная администрация, и тюремная. Вернись к ребятам, которые прочесывают там все по травинке. Вы возьмете того парня благодаря свидетелям, заграждениям и…

Эрван собирался его прервать, когда в кармане завибрировал мобильник. Лоик. Ответь.

– У мамы только что был приступ.

116

Такого он никогда не видел. Лежащее на кровати тело Мэгги покрывали квадратные пластины, больше всего напоминающие большие плитки белого шоколада. Грудь, живот и ноги были обернуты этими странными повязками. Открытыми оставались только лицо и руки.

– Охлаждающие прокладки, – пояснил врач. – Они позволяют понизить температуру пациента на несколько градусов. Мы погрузили вашу мать в состояние терапевтической гипотермии. Сейчас ее базальная температура тридцать четыре градуса.

– Для чего это? – спросил Лоик.

Они с Эрваном приехали одновременно и обнаружили Гаэль, сидящую в слезах на краю кровати.

– Это замедляет биохимические процессы в организме, – ответил медик, – а именно потребление кислорода. Помимо прочего, холод защищает мозг от возможных внутренних нарушений, которые могут дать осложнения или помешать вашей матери проснуться. Я бы позволил себе рискованное сравнение: мы как бы погрузили ее в зимнюю спячку…

Эрван с некоторым запозданием заметил, что врач был другой, не вчерашний. Несомненно, специалист-реаниматолог.

– Я ничего не понимаю, – опять вмешался Лоик. – Вы погрузили ее в кому, потом разбудили, а теперь она сама потеряла сознание, так?

– Давайте выйдем. Нам удобнее будет говорить снаружи.

Они последовали за врачом, оставив Гаэль в полной прострации. Эрван вспомнил термин, который использовал психиатр из Вильжюифа: «декомпенсация». На протяжении многих недель она держалась как могла, пытаясь компенсировать полученные травмы. Теперь она вернулась к своей глубоко запрятанной патологии: анорексии и хроническому отвращению к себе.

Они остановились в коридоре, обернутые, как папильотки, в свои бумажные халаты.

– Я вам уже сказал по телефону: общее состояние вашей матери стабилизировалось и мы сочли возможным ее реанимировать. К несчастью, почти сразу же у нее случилась остановка сердца, вызванная инфарктом миокарда, что на несколько секунд лишило ее мозг притока кислорода и погрузило ее в постаноксическую кому.

– Это необратимо?

Вопрос, скорее глупый, на этот раз вырвался у Эрвана.

– Первые анализы не слишком обнадеживают. Ее показатель по шкале ком Глазго очень низкий. Зрачки не реагируют на раздражители. Завтра электроэнцефалограмма покажет, каковы шансы на положительную динамику.

– Она может выкарабкаться или нет?

– Не будем морочить друг другу голову: с клинической точки зрения положение критическое…

Лоик опять возмутился, еще более агрессивно:

– Как у нее мог случиться сердечный приступ, когда она была под вашим наблюдением?

Он проговорил это тоном человека, который уже тянется к мобильнику, чтобы вызвать своего адвоката. Врач безнадежно махнул рукой:

– Со временем проблемы со щитовидкой истощили весь организм. Да и тиреотоксический криз не способствовал улучшению ситуации… И все же ничто не предвещало подобного осложнения…

Эрвана так и тянуло сказать ему правду: Мэгги не хотела возвращаться, мир без Морвана ее не интересовал.

Внезапно он понял, что брата больше нет рядом. Он попрощался с врачом, спустился по служебной лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и вихрем промчался по холлу.

– Лоик! – Он наконец заметил брата среди отсвечивающих на солнце машин. – Куда ты пошел? Подожди меня.

Он подошел ближе и снова поразился его изменившейся повадке. Что-то в брате вызревало, набирая плотность. По мере того как рушилась Гаэль – тающие килограммы и нервозность как под током, – в Лоике прибавлялось силы и уверенности. Морваны всегда были сообщающимися сосудами. Гаэль уже поиграла в преступницу, а что готовит ему братец?

– Как там дела с похоронами?

Лоик горько усмехнулся, покачав головой с таким видом, будто хотел сказать: «И это все, что тебя интересует?»

– Самолет завтра утром. Гроб полетит вместе с нами до Ланьона. Потом пикап похоронного бюро доставит его на мыс Аркуэст.

– Кто занимается перевозкой?

– Компания, чьи координаты ты мне и дал.

– А оттуда как?

– Катером на Бреа.

Его отец на перекладных – с самолета на катафалк, потом из пикапа на катер и наконец на людских плечах до церкви. Эрван вновь увидел его между четырех досок, обряженным на африканский манер, босым, в аэропорту Лубумбаши. И ради такого…

– Его одели?

– Я привез им один из его костюмов и рубашку от Шарве.

Грегуар Морван вот уже на протяжении десятилетий носил одно и то же: сшитые по мерке костюмы от Эрменеджильдо Дзеньи, небесно-голубые рубашки с белым воротничком и подтяжки в форме перевернутой буквы игрек. В этой одежде его и следовало похоронить: генерал в своей форме.

– Я присоединюсь к вам на Аркуэсте.

– Ты не поедешь с нами?

– Нет. Я уеду прямо сейчас. У меня там встреча. Личное дело.

Лоик недоверчиво глянул на брата: за Эрваном не водилось никаких знакомств в том районе и в последние двадцать лет на Бреа он всегда ездил из-под палки.

– Потом все объясню, – тихо проговорил Эрван, чтобы сменить тему. – А сейчас возвращайся в палату и забери Гаэль. Нельзя ее так оставлять.

– А ты?

– Прости: у меня срочное дело.

Словно в подтверждение, у него в кармане завибрировал мобильник. Быстрый взгляд на экран. Кросс, святой отец – психиатр из Лувен-ла-Нёв.

– Давай, – велел он, прежде чем снять трубку. – Я вам потом позвоню. Позаботься о ней.

117

– Нет никаких сомнений в значении нанесенных увечий, – приступил сразу к делу отец Кросс без лишних разглагольствований, за что Эрван был ему искренне признателен. – С точки зрения магии йомбе они обладают мощным смыслом. Глаза прежде всего. Допустим, что убийца рассматривал тело как ритуальную статуэтку. В таком случае он «открыл» ей глаза, чтобы через нее увидеть иной мир. Это решающий момент, потому что подобный переход может осуществиться только один раз… Через глаза нконди убийца проник в мир духов.