Однако после полудня минуты понеслись с удвоенной скоростью, и Уитни оказалась втянутой в водоворот предсвадебной суматохи. Горничные вбегали и выбегали, все суетились, а тетя Энн сидела на постели, придирчиво наблюдая, как Кларисса расчесывает длинные темно-рыжие пряди. В комнате появилась Эмили в халате, уже совсем готовая одеваться, а за ней и Элизабет.

– Здравствуйте, – с тихой радостью приветствовала их Уитни.

– Нервничаешь или не расположена к разговору? – весело поддразнила Эмили.

– Ни то ни другое. Просто счастлива.

– И ни чуточки не переживаешь? – удивленно переспросила Элизабет, бросив заговорщический взгляд на Эмили и леди Энн. – Будем надеяться, что его светлость не передумал.

– Ни в коем случае, – безмятежно заверила ее Уитни.

– Ну и ну, – рассмеялась мать Клейтона, входя в комнату. – Вижу, и здесь творится почти то же самое, что на Аппер-Брук-стрит! Стивен успел довести Клейтона едва ли не до безумия.

– Неужели Клейтон нервничает? – недоверчиво охнула Уитни.

– Трудно себе представить как! – объявила ее светлость, улыбаясь и садясь на кровать рядом с Энн Джилберт.

– Но почему? – встревожилась Уитни.

– Почему? На это есть сотни причин, и все так или иначе связаны со Стивеном. Он приехал в десять утра и, не успев заявиться, сообщил Клейтону, будто, проезжая мимо вашего дома, заметил два дорожных экипажа, уже нагруженных вещами, и твердо, да-да, твердо заверил, что вы садились в один из них. Клейтон уже сбегал по ступенькам, собираясь броситься в погоню, но тут Стивен признался, что пошутил.

Уитни с трудом сдержала смех, а герцогиня вздохнула:

– Вы, конечно, можете считать это забавным, дорогая, но Клейтон так не думает. После этого Стивен крайне убедительно поведал, будто обнаружил несуществующий заговор между шаферами, замыслившими похитить Клейтона и задержать его приезд в церковь. Именно поэтому все двенадцать шаферов сейчас заперты в доме под бдительным присмотром Клейтона. И это только начало.

– Бедный Клейтон.

– Бедный Стивен, – сухо поправила герцогиня. – Я приехала сюда, потому что Клейтон угрожал убить Стивена, если тот еще хоть раз попадется ему на глаза.

Время продолжало неумолимо нестись, и неожиданно Уитни обнаружила, что полностью одета и готова ехать в церковь. Девушка выступила вперед, медленно повернулась, чтобы показаться будущей свекрови и тете.

– О мое дорогое дитя! – охнула леди Уэстморленд, поражение раскрыв глаза. – В жизни не видела такой красавицы!

Отступив, она восторженно оглядела туалет Уитни цвета слоновой кости, расшитый жемчугом, точную копию наряда средневековой принцессы. Корсаж с низким квадратным вырезом льнул к груди и спускался конусом ниже талии, на бедрах поблескивала золотая цепь с бриллиантами и жемчужинами, вправленными в каждое звено. Нижние атласные рукава, длинные и узкие, кончались у самых пальцев изящными треугольниками. Верхние же, сплошь расшитые жемчугом, расширялись колоколом и доходили до локтей. К плечам такими же золотыми цепочками с бриллиантами и жемчугом была пристегнута развевающаяся атласная накидка, отделанная по краям жемчужинами. Вуали Уитни не надела. Длинные волосы, зачесанные со лба, были собраны в корону, скреплены зажимом с бриллиантами и жемчугами и рассыпались по спине мягкими густыми локонами. Клейтон как-то сказал, что любит эту прическу больше всего.

– Вы выглядите в точности как средневековая принцесса, – почтительно выдохнула мать Клейтона.

Тетя Энн в безмолвной радости взирала на ослепительно прекрасную молодую женщину, которая должна через несколько часов стать герцогиней. Но перед глазами леди Энн стояла картина далекого прошлого: Уитни в штанах, позаимствованных у конюха, босая, балансирует на спине скачущей лошади. Наконец тетя заговорила голосом, охрипшим от слез счастья и гордости:

– Нам следует пораньше поехать в церковь. Твой отец сказал, что перед входом собираются толпы зевак и дорогу наверняка успели перегородить десятки экипажей.

На самом деле все оказалось гораздо хуже. Уже в четырех кварталах от собора экипаж, в котором сидели Уитни, Мартин и леди Энн, безнадежно застрял среди десятков карет и сотен восторженных зрителей. Похоже, весь Лондон собрался здесь, чтобы стать свидетелями блестящей свадьбы.

Стоявшие в ризнице шаферы с надеждой воззрились на появившегося Стивена. Тот поспешно подошел к брату, облокотившемуся на стол. Мрачное лицо напоминало небо перед грозой, которая, казалось, вот-вот разразится, поскольку с каждой минутой становилось все вероятнее, что Уитни в последний момент передумала и бросила жениха.

– Никогда не видел ничего подобного! – невозмутимо радостным голосом объявил Стивен. – Ближайшие улицы забиты народом, и лошади просто шагу не могут сделать!

Клейтон резко выпрямился:

– Срочно разыщи Макрея – он где-то в церкви – и прикажи немедленно подавать экипаж. Если она не появится через пять минут, сам поеду на поиски.

– Клей, сомневаюсь, чтобы тебе это удалось, если только у твоих лошадей не выросли крылья. Пойди полюбуйся сам, что творится.

Клейтон широкими решительными шагами подошел к боковой двери, выходившей на площадь. На улице было яблоку негде упасть, а владельцы застрявших карет тщетно кричали на кучеров, безуспешно пытаясь добраться до места.

– Что, черт подери, здесь происходит? – рявкнул Клейтон.

– Герцог женится, – ухмыльнулся брат. – И к тому же на красавице, которая не может похвалиться ни аристократическим происхождением, ни огромным богатством. Все как в сказке, и жители нашего славного города хотят собственными глазами узреть чудо.

– Но кто, во имя Господа, мог пригласить их? – мрачно осведомился Клейтон, все еще считая, что Уитни давно ускользнула из города и никакого венчания не будет.

– Поскольку церковь не наша собственность, они, несомненно, считают, что имеют полное право находиться здесь, хотя места больше не осталось: даже на хорах полно народа.

– Ваша светлость, – раздался спокойный мужской голос, и все заинтересованные лица с тревогой обернулись к архиепископу в полном облачении. – Невеста прибыла, – невозмутимо объявил он.

Двадцать тысяч свечей белого воска освещали проходы и алтарь. Первые звуки органа величественно взмыли к сводчатому потолку.

Уитни наблюдала, как двенадцать подружек одна за другой идут по проходу. Тереза Дю Билль Ронсар приняла букет от горничной, поправила шлейф и с мягкой улыбкой взглянула на Уитни:

– Ники велел передать тебе несколько слов, что я и делаю. Он просил сказать: «Bon voyage!»[7]

Трогательное пожелание Ники едва не лишило Уитни остатков самообладания. Слезы мгновенно застлали глаза, и она с трудом сосредоточилась на Эмили, выступившей в проход в облаке яблочно-зеленого шелка и атласа. Уитни осталась наедине с отцом. Когда тот два дня назад приехал на свадьбу, они обменялись лишь вежливым безразличным приветствием. Уитни недоуменно подняла брови: Мартин выглядел мрачным и осунувшимся.