Макки отрицательно покачал головой. Какие же они примитивные, эти мелкие сошки.

– Арич не принимал решений относительно Досади. Арич должен был по приказу взорвать планету, если бы до этого дошло. Я удовлетворюсь только теми, кто принимал непосредственное решение о проведении досадийского эксперимента.

Говачин холодно посмотрел на Макки, а потом произнес:

– Момент. Посмотрю, что можно сделать.

Экран погас, но звуковая связь продолжала работать. Макки слышал голоса.

– Добрый день… Да, прошу прощения, что беспокою в такое время.

– В чем дело?

Голос звучал надменно, в нем слышалось раздражение и недовольство. В произношении был акцент, который сразу распознал бы любой досадиец, несмотря на акустическую маскировку. Это был один из тех, кто решил использовать Досади и ее население в качестве подопытных животных.

Голос старого говачина продолжил:

– Легум, связанный с Аричем, предъявил целый рад вопросов. Он хочет говорить с вами.

– Со мной? Но я готовлюсь к лаупуку.

Макки не имел ни малейшего понятия о том, чем может быть этот лаупук, но это открыло ему глаза на многое в поведении говачинов, как будто промелькнуло что-то, что до сих пор было недоступно его взору. И это открытие подтвердило, что он идет правильным курсом.

– Он слушает нас сейчас.

– Слушает… как?

В тоне говорившего явственно прозвучала угроза, но старый говачин не испугался:

– Сэкономим время на объяснениях. Ясно, что он не согласится на меньшее, и будет настаивать на разговоре с вами. Этот заявитель – Макки, но…

– Да?

– Вы сами все поймете.

– Полагаю, что вы все истолковали верно. Очень хорошо. Соедините меня с ним.

Экран снова вспыхнул, на нем появилось просторное помещение, какого Макки никогда не видел. На дальней стене висели копья, мечи, сабли, шпаги, пестрые знамена и вымпелы, резные фигурки из какого-то блестящего черного камня. На фоне всего этого стояло полукруглое собако-кресло, на котором восседал пожилой говачин, широко расставив ноги. Его умащивали два молодых говачина. Они поливали кожу старика густой золотистой жидкостью из хрустальных зеленых флаконов спиральной формы. Эта жидкость затем тщательно втиралась в кожу. Старый говачин блестел от притирания. Когда он моргнул, Макки заметил, что на его веках нет татуировки принадлежности к тому или иному филуму.

– Как видите, – сказал он, – я как раз готовлюсь к…

Он осекся, поняв, что говорит не с говачином. Очевидно, он знал это, но для досадийца реакция была слишком замедленной.

– Это ошибка, – сказал он.

– В самом деле, – вежливо подтвердил Макки. – Ваше имя?

Старый говачин поморщился от такой бестактности, потом рассмеялся:

– Меня зовут Мррег.

Именно это Макки и подозревал. Но почему тандалурский говачин принял имя, нет, даже не имя, а титул мифического чудовища, которое воспитало в лягушачьем народе тягу к варварским обычаям? Причина выходила далеко за пределы этой планеты, пестрой Досади.

– Это вы принимали решение о проведении досадийского эксперимента?

– Кто-то должен был принять это решение.

Это был ответ не по существу, и Макки решил не сдаваться.

– Вы не делаете мне никакого одолжения! Теперь я знаю, что значит быть говачинским легумом, членом юридической коллегии, и я намерен полностью воспользоваться моими правами.

Слова Макки, словно по волшебству, заставили говачина на экране оцепенеть. Слуги прекратили втирать жидкость, но не посмотрели в объектив наблюдателя, который показывал их действия Макки. Сам Мррег сидел неподвижно, вперив немигающий взгляд в Макки.

Макки ждал.

Наконец Мррег обратился к слуге, стоящему слева:

– Прошу вас, продолжайте, у нас мало времени.

Макки отреагировал так, словно эти слова были обращены к нему:

– Вы мой клиент. Почему вы послали своего помощника?

Мррег продолжал внимательно изучать Макки.

– Теперь я понимаю, что имел в виду Экрис, – задумчиво протянул он, а затем резко произнес: – Знаете, Макки, я с большим интересом следил за вашей карьерой. Но, как мне теперь кажется, делал это недостаточно внимательно. Возможно, если бы мы не…

Он не договорил.

Макки решил продолжить мысль за него:

– Это было неизбежно, что я покину Досади.

– Возможно.

Слуги закончили работу и ушли, забрав с собой хрустальные флаконы.

– Отвечайте на мой вопрос, – потребовал Макки.

– Я не обязан отвечать на ваши вопросы.

– Тогда я откажусь от этого дела.

Мррег вдруг встревоженно подался вперед:

– Вы не имеете права. Арич не…

– Я веду дела не с Аричем. Моим клиентом является говачин, который принимал решение по Досади.

– Вы странно себя ведете для легума. Да, принесите это.

Последняя фраза относилась к кому-то, не видимому на экране. Появился еще один слуга, который принес что-то похожее на длинный белый передник с рукавами. Слуга принялся надевать его на Мррега, который, не обращая внимания на слугу, продолжал сверлить взглядом Макки.

– Вы хоть понимаете, что творите, Макки?

– Готовлюсь защищать интересы моего клиента.

– Понятно. Кто сказал вам обо мне?

Макки покачал головой.

– Неужели вы всерьез полагаете, что я неспособен уловить ваше присутствие или истолковать то, что говорят мне мои органы чувств?

Макки видел, что Мррег был неспособен распознать суть под показной язвительностью. Он повернулся к слуге, который завязывал зеленую ленту передника у него на спине. Старый говачин подался вперед, чтобы слуге было удобнее.

– Потуже, – сказал он.

Слуга принялся перевязывать узел.

Обращаясь к Макки, Мррег извинился:

– Прошу прощения, но это должно быть сделано, как обычно.

Макки слушал говачина и быстро, по-досадийски оценивал происходящее. Он видел какой-то говачинский ритуал, но смысла его не знал. Собственно, это могло и подождать. Он продолжал говорить, прощупывая этого Мррега:

– Когда вы поняли, что Досади можно использовать особым…

– Особым? Полноте, Макки, это универсальная мотивация. Все хотят уничтожить конкурента.

– Вы правильно оценили риск? Вы понимали цену, которую, возможно, вам пришлось бы платить?

– О да, я знал, сколько мне пришлось бы платить.