то, что она действительно его дочь. И то, что часы над нишей — обманка. И что Гиляй и не думал ничего «обнулять». И что браслет власти не требовалось ни на кого обменивать, а требовалось только инициировать, как положено.

Двенадцать его собратьев стали полноценными магическими артефактами лишь тогда, когда получили от своих первых владельцев дань кровью и силой. Силой убитых драконов и кровью всех тех, кто с ними сражался. Жертвы и палачи, трусы и храбрецы, предатели и герои… друзья… недруги… Вот для чего нужны были в нашем отряде Фрол и Кузьма. Один оказался героем, другой предателем. Две стороны одной медали. Две ипостаси браслета. Суть любой власти. Сегодня подвиг, завтра злодейство. Правильно только то, что ведёт на вершину. А зло и добро — это всего лишь слова, философские категории, которые можно принять, а можно отринуть, в зависимости от целей властителя и выгоды государства. Жестоко? Да. Но ведь и Бэз не был ни праведником, ни святым. Знал, что случится, и просто запрограммировал ситуацию. Ошибся в одном. Фрол совершил свой подвиг раньше, чем нужно. Поэтому его заменил Гиляй.

Аура мудреца уже не светилась. Последние сполохи втянулись в браслет, смешавшись с такими же, но полученными от Кузьмы. Теперь артефакт выглядел как «моя прелесссть» из толкиеновской трилогии, только пошире и без каких-либо надписей на ободке. И надевать его требовалось не на палец, а на запястье.

— Умер, — негромко проговорил Чекан, опускаясь на одно колено рядом с Ларисой. — Он был… моим другом…

Воин неожиданно замолчал, потом отвернулся и начал тереть пальцем глаз… Типа, соринка попала…

Лейке стесняться было некого. Закрыв руками лицо, она тихо рыдала над умершим. Её плечи тряслись. Голова опускалась всё ниже и ниже.

Что ей сказать? Что сделать? Воскрешать мёртвых не умели даже драконы. Даже великие волшебники древности…

Мелькнувшая в голове мысль казалась бредовой, но я не мог не попробовать.

Подошёл к лежащему телу, вытащил из кармана «слюдяную» монетку и аккуратно положил её на грудь Сан Саныча. Я теперь точно знал, кому предназначалась вторая такая же, как знал и помнил, что говорила Лариса о своей матери и тех ведьмах, которые останавливали магическую лихорадку, а потом уходили в небытие. Не умирали, нет, а именно уходили, как Рина, Ула, Ния и Рита, мать Лейки, оставаясь «в каждой травинке, каждой песчинке, капле дождя, дуновении ветра, принимая в себя весь мир и растворяясь в нем без остатка».

Секунд пять ничего не происходило, я даже начал думать, что зря надеялся, но, к счастью, ошибся. Видимый только в магическом зрении, астральный отпечаток монетки вдруг засверкал, а затем к нему отовсюду, от стен, от мозаики на полу, от каменного потолка, светильников, ниш, приборов, потянулись разноцветные «ниточки силы». Зелёные, оранжевые, красные, синие, фиолетовые. Они сплетались и расплетались, сворачивались в колечки и распрямлялись струной, вспыхивали ярким огнем и становились едва заметными. В какой-то момент мне вдруг почудилось, что около магоскопа нити рассыпались искрами и сложились в раскинувшую руки фигуру женщины. Точь-в-точь, как Лариса в ночь перед переправой через Чаргай… Увы, стоило мне только моргнуть, видение сразу исчезло. Видно, и вправду… почудилось…

Миг, когда Сан Саныч открыл глаза, я пропустил. Следил, в основном, за аурой, как она формируется и растёт, переливаясь всеми цветами радуги… Странно. Раньше она была чуть другой, хотя и очень похожей. Такую, какая сейчас, я видел только у… магов?..

— Ах! — вздрогнула Лейка.

— У-ё! — вырвалось у Чекана.

Гиляй кашлянул, потёр грудь и недоуменно уставился на попавшую под пальцы монетку.

«Что это было?» — прозвучало в моей голове.

Я мысленно улыбнулся.

«Привыкай, Саныч. Ты теперь не просто мудрец. Ты мудрец с амулетом. И, кстати, учись закрываться, не ровен час, какой-нибудь злыдень услышит».

Бывший доцент машинально кивнул и, сжав в кулаке «слюдяной» медальон, с трудом перевёл себя в положение «сидя». После чего с некоторым удивлением посмотрел на буквально впавших в прострацию Ларису и Хэма:

— Вы это чего?

Лейка очнулась первой. Коротко взвизгнув, она бросилась на шею отцу и затряслась в счастливых, теперь уже счастливых, рыданиях.

— Ну, ты, Сан Саныч, и дал, — только и смог выдавить Хэм, пришедший в себя на пару секунд позже девушки. — Дал, так дал. Не видел бы, ни за что не поверил.

Мудрец, не пытаясь высвободиться из дочериных объятий, лишь жалобно взглянул на меня и виновато развел руками. Мол, я ни при чем, само собой получилось.

Я, собственно, его и не упрекал. Тем более что, если не считать потерю Ларисой магии, всё остальное прошло просто великолепно. Проклятия больше нет, браслет у меня в руках, предатель нейтрализован, выход… Да вон он, в той выемке, где недавно томилась заложница…

— Ой! — снова дернулась Лейка. Она уже отпустила Гиляя и теперь во все глаза смотрела на пол в центре комнаты.

Там, прямо из камня рос тоненький стебелёк. Через секунду-другую на его кончике распустился цветочный бутон, а ещё через миг на месте цветка вдруг появилась женщина, довольно красивая и внешне похожая на Ларису. Она просто стояла и с улыбкой глядела на Лейку.

— Мама? — девушка медленно поднялась, сделала несколько коротких шажков и несмело протянула руку к стоящей напротив. Однако, едва Ларины пальцы коснулись её, силуэт незнакомки внезапно поплыл, подернулся сиреневой дымкой, стал прозрачным, а затем и вовсе растаял, словно его и не было.

Лейка развернулась к отцу.

— Мастер иллюзий, — в голосе бывшей колдуньи не чувствовалось ни горечи, ни обиды, только констатация факта. — Это мамино волшебство. Но у тебя получилось не хуже.

— Я старался, — грустно вздохнул мудрец.

На какое-то время в комнате воцарилось молчание. Видимо, никто не знал, что ещё можно сказать и что делать дальше.

— Ну что, пошли что ли? — прервал я, наконец, подзатянувшуюся паузу и махнул рукой в сторону выхода.

— Да… конечно… пошли, — отозвались остальные.

Я подошёл к мерцающей рамке «двери».

Что ждёт нас снаружи? Закончились после добычи браслета наши нынешние приключения или ещё продолжаются? А, может, это начало новых?

— Спасибо, Вась, — прошептала остановившаяся рядом Лариса.

— За что?

— За всё. За отца, за меня, за отмену проклятия.

— Откуда ты знаешь о проклятии? — скосил я глаза на девушку.

Та пожала плечами.

— Моя магия ушла в ключ. Ключ был с тобой. Всё, что он видел и слышал, видела и слышала я… Ну, пока ещё была там, — Лейка кивнула на выемку.

После её слов «дверь» засветилась сильнее, не то подтверждая сказанное, не то предлагая поторопиться.

— Пора!

Я в последний раз