Впрочем, беспокоился я напрасно, Кина спустилась по лестнице буквально вприпрыжку, так что старый Шалай, едва поспевал за нами. Пройдя мимо особнячка библиотеки, мы вышли на главную площадь замка и остановились невдалеке от ворот, с нетерпением поглядывая сквозь их открытую арку.

Как и сказала Кина, через несколько минут показался отряд, только теперь впереди бежали Твистовы козлы. Они, не снижая скорости, прогрохотали по мосту и ворвались в замковый двор. И только метрах в пяти от нас Твист натянул поводья, останавливая бешеный бег своих замечательных козлов. Повозка еще не остановилась окончательно, когда карлик буквально скатился с облучка и вместо приветствия завопил:

– Гэндальф, посмотри, что творится! Может ты что-нибудь сможешь сделать?!

В следующее мгновение я оказался рядом с его кабриолетом и заглянул внутрь. На дне повозке лежало тело паяца… вернее то, что от него осталось. Ссохшаяся крошечная фигурка с большой, обтянутой синей кожей головой, в непомерно больших ярких штанах и куртке была привязана к каркасу повозки ремнями, видимо для того, чтобы не рассыпаться окончательно от тряски. Отрезок зачарованной веревки все еще обматывал ее шею, но та настолько истончилась, что веревочная петля казалась каким-то случайно наброшенным обрывком.

Я инстинктивно выдернул из-за пояса свой жезл, склонился над телом и сосредоточился. Оно молчало. Прикрыв глаза, чтобы полностью отгородиться от окружающего, я мысленно позвал?

– Игорек, ты здесь?..

– Здесь,- тихо, вяло, нехотя донеслось до моего сознания.

– Как ты?- спросил я, вкладывая в этот нелепый вопрос всю свою энергию.

– Дяденька, это ты?..- чуть оживилась маленькая душа, – А я думал, что уже больше тебя не услышу… Дяденька… а я умираю…

– Ну, ты это брось!- подумал я преувеличенно бодро.

– Нет, я точно знаю… Что-то случилось и больше ни я, ни мое тело Учителю не нужны. Он и не говорит больше со мной. А без него это тело отказывается жить… А в другое я без помощи учителя перейти не могу… Только бы мне привидением не стать… Я очень боюсь стать приведением… Хорошо бы сейчас домой… к маме… домой…

Эти едва улавливаемые мной мысли все более и более затихали, замирали, пока совершенно не прервались.

Я не знаю сколько времени я пытался докричаться до замершей души Игорька, все было тщетно. Очнулся я, лежа на брусчатке. Лицо мое было мокро от слез и сведено судорогой. Эльнорда стояла надо мной на коленях, пытаясь отереть мне лицо своим платком, а Душегуб высился рядом с ней, сжимая в кулаке мой жезл. Остальные, включая Изома и Дубль-тауна, стояли вокруг, не сводя с меня глаз.

Обежав взглядом собравшихся, я наткнулся на широко открытые глаза Кины и с трудом прошептал:

– Я совсем забыл о них… Совсем…

– Молчи, Серенький, – чуть ли не хлюпая носом, перебила меня Эльнорда, – Мы сейчас отнесем тебя в кроватку, ты поспишь, отдохнешь…

Но я снова, уже гораздо тверже повторил:

– Я о них забыл… И опоздал…

После этого я не без успеха попытался подняться. Душегуб тут же подставил мне свою мощную лапу, и, опершись об нее я, покачиваясь, утвердился на ногах.

Стоявший рядом Изом устало опустил голову и тихо проговорил:

– Значит напрасно мы так гнали лошадей…

– Нет… – я покачал головой, – Не напрасно. Я успел с ним перемолвиться до того… до того как он замолчал.

Изом посмотрел на меня, и в его глазах стоял вопрос, который он боялся задать. Но я ответил на этот вопрос:

– Это я его убил… Я прервал связь его тела с Учителем… с Хозяином… вот оно и… умерло. А вместе с ним и… душа.

Повернувшись к Кине, я попросил:

– Если в Замке появится новый призрак, ты его уж слишком не шпыняй… Он… оно еще совсем юное…

Но Кина меня не слышала, глядя мне в лицо расширившимися глазами она напряженно спросила:

– С каким Хозяином ты порвал связь?! Какая связь?..

Этот вопрос и выражение ее лица заставили меня вздрогнуть.

– Я потом тебе все расскажу, – изображая крайнюю степень усталости ответил я, и выразительно глянул в сторону входа в замковый дворец.

– Давайте поможем Гэндальфу, добраться до постели!.. – немедленно поняла мой взгляд Эльнорда.

Тролль немедленно закинул мою руку себе на плечо, чуть не вывихнув ее при этом, и согнувшись, ухватил меня за талию. Так, изображая из себя совершенно изможденного страдальца, я проследовал в свою спальню. Там мои друзья уложили меня в постель, а затем оставили отдыхать, предупредив, что к обеду меня разбудят. Можно подумать, что я смог бы заснуть!

И тем не менее я заснул! Заснул странным, каким-то призрачно-размытым сном, понимая, что лежу в постели, ощущая свое тело и в тоже время рассматривая причудливые картины сновидений, разговаривая с приходившими к моему ложу призраками.

Первым рядом со мной появился небольшой светловолосый мальчуган. Он тихо вышел прямо из стены, мягко ступая босыми ногами по полу, подошел ближе и уселся на кровать у меня в ногах. Постель под его невесомым телом даже не смялась. Мальчуган долго смотрел на меня своими глубоко-синими, даже какими-то васильковыми, глазами, а потом тихонько проговорил:

– А ты дяденька ничего, добрый…

– Кто ты?.. – хотел спросить я у него, но не услышал ни звука, хотя губы мои пошевелились.

– И совершенно напрасно ты себя укоряешь… В конце концов, мы сами выбирали идти сюда или остаться дома. А люди должны сами отвечать за свой выбор. Вот мы и ответили…

Я догадался, кто это такой, может быть именно поэтому и смог заговорить:

– Но вы были еще слишком малы для того чтобы выбирать…

Он как-то застенчиво улыбнулся:

– Что значит – малы?.. В каком возрасте человек должен уметь отличать Добро от Зла? В каком возрасте человек должен уметь давать оценку своим поступкам… хотя бы самому себе, своей душе?.. В каком возрасте человек должен уметь делать выбор?..

– Чем раньше – тем лучше, – согласился я, – Но ведь человека всему этому надо научить!..

– А можно ли этому научить?.. Ведь человек всегда все выбирает сам, в том числе и то – учиться ему чему-то или нет…

Я не знал, что можно ответить на это. И вообще меня начала угнетать эта странная беседа с… призраком загубленной души. Слишком… не детскими были слова, изрекавшиеся ребенком, слишком серьезными были вопросы, которые ставил передо мной девятилетний мальчик.

Он, видимо, почувствовал изменение моего состояния, и потому медленно поднялся с постели, еще раз посмотрел на меня своими ясными глазами и сказал:

– Ни в чем не обвиняй себя… И призраком быть, в общем-то, совсем не страшно…

А потом неторопливо направился к стене и исчез в ней, не оглянувшись.