— Плодитесь вы, как кролики, вместо того, чтобы давать женщинам достойное образование и заметное место в жизни общества. И утробы ваши ненасытны. Не имею ввиду только пищу, но дом, где члены семьи встречаются лишь для того, чтобы вместе позавтракать, но зато можно поставить на постой кавалерийский эскадрон вместе с лошадьми, это, на наш взгляд, просто уничтожение ресурсов планеты, как и гардероб, размером с этот флигель, увешанный платьями одной дамы.

Ведь, насколько я понимаю, радость обладания для вашего общества значима.

— А Вы предлагаете нам грызть шишки и спать под деревом, — снова вступает Ричардсон. — И какая от этого может быть радость?

— Летом под деревом очень даже уютно, а с блюдами нашего рациона Вы знакомы, так что нечего тут играть на публику. А про радость вопрос прекрасный.

Обретая, Вы радуетесь. И снова желаете порадоваться. И снова что-то приобретаете, а потом ещё и ещё. Работают заводы, добывается руда, мир крутится вокруг ваших желаний, и желаний многих других. Иная радость вам недоступна. Вы желаете осязаемого результата. Финала, торжества.

А вот процесс достижения цели безрадостен, поскольку связан с затратами и расходами, с принуждением других людей, желающих совсем иного, и не для Вас, а для себя.

Наша жизнь тоже не лишена удовольствий. Но в основном эти наслаждения люди получают в процессе достижения цели. Поиск решения сложной компоновочной задачи для конструктора, или вскапывание грядки в этом смысле ничем не отличаются от научного поиска в лаборатории или разведки новых земель. В конце концов, радость — чувство внутреннее, зависящее от состояния души. Для натур творческих, ищущих, факт достижения результата нередко является огорчением, вызывая некоторое душевное опустошение.

Конечно, в случае спешки, когда результат требуется к определённому сроку, затяжка процесса, пусть он и четырежды творческий, нервирует. Поэтому у нас и не слишком активно используются сетевые графики, где синхронность разных соисполнителей имеет значение. Всякое, конечно, случается, но стараемся действовать последовательно, чтобы не нервировать людей без особой нужды. Не обламывать кайф, как иногда выражаются.

Ну ладно, что-то мы тут разговорились. Своё оружие солдаты соберут послезавтра с обочины дороги. Уходите.

— Вы намерены вернуть нам ружья? — недоумевает майор.

— А кому-то нужен большой заказ на изготовление стрелялок, кололок и рубилок для армии? У ребят отходняк пойдёт через полчасика, как выбраться из леса им подскажут. Вы ни на что повлиять не можете. Ступайте.

Эпилог

Июль. Маковка лета. Робин в Вишнёвке на верфи аккуратненько тюкает лёгким топориком. Эта порода дерева встречается не повсюду. Очень ценится и применяется в весьма ответственных местах. Работать с ней следует в толстых перчатках, кожаном фартуке и с прозрачным щитком на лице. Чертёж весьма непрост. Деталь, которую нужно вытесать — часть набора кораблика. Для неё даже существует умное специальное название. Ну вот, размер проходит. Твердое, однако, дерево этот тис.

Вообще-то Робин не корабел. Просто осуществляет мечту детства. Пока он был главным по Америке, приходилось делать не то, что хочется, а то, что необходимо. Зато сейчас, после шестидесяти, сдав дела желторотому преемнику, можно немного позволить себе кое-что на ниве сбычи мечт. Помнит он, как пацаном смотрел на летящую из под звонкого инструмента щепу и стружку, как мечтал делать также, как те большие дяди. Сбылось. А вообще они с Ричем здесь проездом.

Американский бизнесмен участвует в проекте вывода на низкие орбиты спутников связи. Бывший лейтенант долго пытался уразуметь, какие дивиденды этот делец надеется получить с этой затеи, но, похоже, искорёженная идеологией агров логика таких материй понять просто неспособна. Важно, что рельсы, накатанные для железной дороги Чико — Онтарио, были получены, а отданный за них уголёк из конских каштанов ещё лет двадцать будут возить через два моря и один океан.

— Робин, — Генри с интересом смотрит на то, как мастеровые напрягают домкратом деревянный стрингер, — скажи мне, пожалуйста, почему во всяких хитрых научных затеях эти русские так нас опередили?

— Думаю — это эффект трёх священных гвоздей, — только что вытесанная им деталь встала в гнёзда и вернувшийся на место продольный бортовой брус чётко «дошёл» границами пазов до кромок шипов. — На первом гвозде у них висит медицина, ей вообще отказа нет ни в чём. Потом, всё что осталось после удовлетворения потребностей здравоохранителей, засыпается в образование. А уж то, что на это не израсходовали, идёт в исследовательские лаборатории и конструкторские учреждения. Армию они не содержат, дорог не строят, поэтому, оставшееся от остального, а это тоже немало, расходуется на разведку, освоение новых мест.

— Темнишь, ты Робин, однако, — ухмыляется Рич. — Думаешь, я не понимаю, что медики активно ведут изыскания, субсидируя научные направления практически во всех отраслях?

Слово «субсидируя», какое-то очень старинное, но, в общем, смысл улавливается. А янки продолжает.

— А уж научные подразделения учебных заведений я осмотрел внимательно. Оборудованы они прекрасно, да и народ там голодающим не выглядит. Так что не стоит лукавить, реально, приоритет у науки тут выше, чем ты мне толкуешь. Это, как я понимаю, сразу после расходов на безопасность и управление.

Ясно, что собеседник не понимает существа затронутого вопроса, по-прежнему, меряя всё на деньги, бюджет, и прочую непонятную нормальному разуму дребедень. Хотя, понятие нормальности здесь зеркально. Не считают агры свои «рвабли», они ими подтираются. А считают они огурцы и ножики, мешки с орехами и банки с тушёнкой. И никогда не спутают нормальный лабораторный микроскоп с простеньким школьным, что предназначен для демонстрационных опытов.

Вообще непонятно как можно считать человеческие нужды в долларах, а вот правительство Штатов ни в чём другом считать не желает. Деталями, говорит, займутся соответствующие службы и организации. Так для чего нужно правительство? Загадка.

А с Генри Ричардсоном у них сложились дружеские отношения на следующий день, после попытки армейских прочесать лесной массив под Детройтом. Когда Робин и Натин, как ни в чём не бывало, приехали в город на бал по случаю шестнадцатилетия средней дочери прокурора, обстановка там была предгрозовая. Робину пришлось успокаивать всех, дав понять, что о происшествии следует забыть. И никто ни у кого ничего не отнимет.

* * *

До Суэца добрались стареньким гидропланом с посадками для дозаправок в Синоповке и Шкурске. Оттуда как раз уходил штормовой теплоходик, специально предназначенный для плавания в бурных тропических водах. Узкий, остроносый корпус с обтекаемым дощатым колпаком вместо палубы, двумя невысокими, похожими на треноги мачтами, он производил впечатление скорее подводной лодки, чем настоящего корабля. Его тесные трюмы были не слишком удобны для погрузки, поскольку узкие люки затрудняют перемещение ящиков и тюков.

Пассажирские помещения тоже не радуют простором, а крошечные иллюминаторы делают любование окружающим простором делом неудобным и утомительными. Детали набора — балки и столбы в восприятии сухопутного человека, занимают внутри слишком много места.