– Я… не знаю. Какое-то странное ощущение, словно я уже видел это место. Наверное, во сне. Словом, чепуха.

Потом он вспомнил, где впервые увидел Пойнт-Рейес. В туннеле. Тогда же он впервые обнял Индию. Помнится, ему захотелось уйти с ней из Лондона. Куда-нибудь в новое прекрасное место. На берег моря. И перед мысленным взором предстало именно это место. Сид хотел рассказать Индии, но она была слишком занята поцелуями.

Он отложил снимки, поцеловал Индию, после чего откупорил бутылку и наполнил бокалы. Выпив полбокала, Индия вытерла рот тыльной стороной ладони и потащила Сида в спальню.

– Черт побери! Если бы я знал, что ко мне будут приставать, то для защиты взял бы своих парней, – сказал Сид, стараясь не расплескать вино.

– Они бы не выстояли. Особенно против меня, – заявила Индия, расстегивая его жилет.

Потом она расстегнула на нем рубашку, поцеловав грудь, шею и губы. Столь же ловко Индия расправилась с его брюками, и они упали на пол. Туда же отправились и трусы.

– Не так прытко, миссус, – запротестовал Сид. – Как насчет того, чтобы вначале приятно побеседовать? Ты же знаешь: «Как ты, Сид? Как прошел твой день?»

– Потом. Когда я получу свое.

Забрав у Сида вино, Индия потащила его на кровать, широкую, украшенную резьбой. Эту кровать она нашла в магазине подержанной мебели. Сид опустился на теплое пуховое одеяло. Индия почти молниеносно сбросила с себя жакет, блузку и юбку, проявив к ним не больше почтения, чем к лохмотьям. Оставшись в камисоли и чулках, она залезла на Сида, обхватила его лицо и принялась целовать. Ее поцелуи были затяжными и неистовыми. Сид закрыл глаза, вспомнив, как она рассказывала ему о своей холодности. Это она-то холодная? Страстностью она превосходила всех его прежних любовниц.

Индия потянулась к его рукам, крепко прижав их к подушке. Она целовала ему щеки, глаза, губы. Потом спрятала лицо у него на шее, вдыхая его запах. Худенькое тело Индии прижалось к телу Сида. Он не заметил, как вошел в нее. Она была мягкой, очень мягкой. И очень мокрой. Через считаные секунды она содрогнулась всем телом и выкрикнула его имя.

Сид моргал, глядя в потолок. Он едва успел достичь полной эрекции. Когда Индия снова открыла глаза, он посмотрел на нее и со смехом произнес:

– И что, это все? Я ощущаю себя какой-то дешевкой. – Сид сел на постели и поцеловал Индию. – Я для тебя просто предмет, и не более того. – Он вытащил гребень из ее волос.

Светлые волосы разметались по ее плечам. Сид расстегнул на ней камисоль, снял через голову и поцеловал груди. Его руки скользили по шелковистой коже ее спины.

Индия негромко стонала, спрятав руки в его волосах.

– По-моему, тебе стоит извиниться, – сказал Сид.

– Ты так считаешь? И за что же?

– За обращение со мной как с игрушкой. Как с пленником.

Индия громко рассмеялась. Сид улыбался, наслаждаясь ее смехом. Потом обхватил ее ягодицы и снова вошел в нее, сделав пару толчков. Ее запах вызвал у него мгновенную эрекцию.

– Ой, Сид, – прошептала она. – Я… я…

– Что?

– Я вовсе не собираюсь извиняться! – захихикала она.

– Ах так? Что ж, тогда мы заставим тебя извиняться.

Он принялся сосать и покусывать ее груди, пока Индия вновь не стала совсем мокренькой. У нее перехватило дыхание. Сид возобновил толчки и повторял их, пока ее тело не изогнулось. Тогда он остановился.

– Нет, не останавливайся… не останавливайся! Прошу тебя…

– Ну что, будешь извиняться?

– Нет! – крикнула Индия.

Она обвила его худенькими руками и укусила за ухо. Сид снова и снова приводил ее на грань экстаза и останавливался, пока Индия не почувствовала: еще немного, и она от желания сойдет с ума.

– А как теперь? Ты…

– Нет, – ответила она, заткнув ему рот поцелуем.

Поцелуи продолжались. Затем Индия вдруг отодвинулась. Ее серые глаза потемнели и стали серьезными. К этому времени в спальне почти стемнело.

– Сид, я не собираюсь извиняться, – напористо заявила она. – Слышишь меня? Ни за то, чем мы с тобой занимаемся. Ни за свою любовь к тебе. Я не стану извиняться ни сейчас, ни в будущем. Никогда.

Захваченный эмоциями, Сид подхватил ее на руки. Они снова занялись любовью, как тогда, в их первую ночь, страстную, отчаянную, когда ему хотелось затеряться в ней. Потом они просто лежали. В спальне совсем стемнело. Индия свернулась калачиком в его сильных руках, таких надежных и безопасных. Когда ее дыхание стало глубже, Сид осторожно, стараясь не разбудить Индию, встал, прикрыл ее плечи одеялом, поцеловал влажные локоны на шее и нахмурился. Какая же она бледная, худенькая и хрупкая.

Сид натянул брюки и отправился на кухню готовить незамысловатую еду. Состояние Индии внушало ему беспокойство. Она совсем отощала. Работала на износ и почти ничего не ела. До открытия больницы оставался месяц. Они с Эллой работали почти круглыми сутками. Собирали пожертвования, чтобы оплачивать ремонтные работы. Ругались со строителями и посыльными. Собственноручно проверяли, насколько правильно и надежно установлена каждая облицовочная плитка, каждая труба, лампа и дверная ручка. Несколько дней назад Сид заглянул к ним посмотреть, как идут дела. Индию он застал сидящей на полу родильного отделения в окружении стамески, отвертки и ведерка с раствором. Она самостоятельно переустанавливала решетку слива. Стамеска выскользнула у нее из рук и поранила ей палец. Индия наскоро его перевязала и продолжила работу.

– Решетка стояла так, что мешала воде свободно уходить, – пояснила Индия. – И швы были заделаны кое-как. А трещины здесь недопустимы, иначе в трещинах будет скапливаться грязь и плодить инфекцию.

– А почему ты не заставила строителей переделать? – спросил Сид, опускаясь рядом.

– Я им говорила, причем дважды. Потом поняла: проще самой сделать. Им наплевать.

Зато ей не наплевать. Для нее не существовало мелочей. Сид видел это в каждом ее движении. Индию всерьез заботило здоровье бедняков Уайтчепела, и в первую очередь женщин и детей. Она думала о практических переменах к лучшему. Хотела почувствовать разницу.

Индия была совсем не похожа на любую из женщин, прежде встречавшихся Сиду. Почти всем им хотелось драгоценностей, мехов и нарядов. Только не Индии. Она никогда не раздумывала о своем гардеробе. Если одежда чистая и прилично выглядит, если можно расстегнуть манжеты на блузке и закатать рукава, Индия была счастлива. Драгоценности не вызывали у нее ни малейшего интереса. Их она считала нелепыми побрякушками. Зато ее глаза вспыхивали при виде таких предметов, от одного взгляда на которые у Сида начинала кружиться голова. В основном это касалось блестящих острых металлических штучек. Ее вдохновляли скальпели, зажимы, шприцы. Хлороформные маски. Бутылочки и пузырьки с лекарствами. Иглы и гибкие трубки, мензурки и колбы.