А вот то, что и мирный Смоленск гудит, это уже плохо. Так что не отвертится теперь Игорь от женитьбы. От Ольги отвертелся, но за ней такой силы, как Смоленск, не было, а за Светораду все кривичи встанут.

– Да поженятся они! – махнул рукой кто-то из дружинников. – Я слышал, как только Летопродавец[137]настанет, так и сыграют свадьбу. Разве сами не заметили, что приготовления идут?

– Заметить заметили, да только Ольга-то тяжелая. А она как-никак названая дочка самого Олега. И еще не ясно, кого он подведет к Игорю над текучей водой, кого волхвы осыплют зерном и кому люди вознесут здравницы.

Стема молчал, хмуря темные брови. В глазах какой-то острый блеск полыхнул, словно голубая зарница. А когда кто-то протянул ему рог с пивом, он принял его и выпил залпом.

– Ай да Стемид! Весь рог опорожнил одним махом! Узнаю прежнего удальца! – воскликнул кто-то.

Стема ощутил на себе внимательный, цепкий взгляд Кудияра, но только с силой вгрызся зубами в мясо. Вот, значит, как получается.

Хмель его будто и не брал. И когда половина захмелевших дружинников уже повалилась спать, а остальные пьяные воины что-то монотонно пели у костра, он встал и пошел прочь. Сел под дальним кустом, обхватив колени.

Вскоре к нему присоединился и Кудияр, за которым увязался олененок. Бывший воевода присел рядом с кряхтением, будто прожитые годы начинали тяготить, устроился на земле, привалясь спиной к стволу дерева и поглаживая примостившегося тут же олененка по выпуклому лобику. А сам все смотрел на сына.

– Я поеду с ними, отец, – сказал через некоторое время Стема. – У меня там душа, у меня вся жизнь там.

– Подле Светорады?

Стема не ответил. Зачем? Отец и так знал.

– Что ж, езжай. А я тут останусь. Меня волхвы к себе звали, обещались знаниями поделиться, вот мне и захотелось… Сколько еще можно кровь-то проливать? Мне в покое пожить любо. Лечить людей, узнавать мир, научиться угадывать судьбу по текучей воде, по полету облаков.

Стема молчал. Он уже понял, какая жизнь теперь в радость отцу. Пусть же так и будет. А ему в радость находиться рядом со Светкой, защищать ее. Отец поймет. Хотя поймет ли? Ведь Светорада все же княжна!

– Знаешь, сын, – негромко проговорил Кудияр, – я еще не волхв, но могу предсказать, что если ты уедешь, то мы можем и не встретиться больше. А если встретимся… ладно. Сам понимаю, что для тебя в жизни есть только она. И скажу: трудное дело ты затеял, Стемид. Однако если одни люди говорят, что от судьбы не уйдешь, то есть и такие, кто думает, что каждый творец своей Доли. Так что пробуй.

Стема был благодарен родителю за эти слова. Они позволяли ему решиться на невозможное. Чувством, не подвластным разуму, из всех предложенных путей он выбрал только тот, который вел к Светораде. И он хлопнул отца по плечу.

– Что ж, и волхвом быть не надо, чтобы понять: в колчане у судьбы не только одна стрела. А я хороший стрелок. Я не промахнусь.

И все же ему тяжело далось расставание с отцом, хотя и убеждал себя, что еще не раз встретится с ним. Дружинники уже собрались в дорогу, связывали узлы и обсуждали путь, а Стемка все еще стоял подле Кудияра, держа отца за руку. Напоследок сказал, кивнув на олененка:

– Братца моего меньшого береги.

Повернулся и пошел насвистывая. А Кудияр глядел ему вслед:

– Ожил парень!

Вскоре они вышли к ожидавшей их на реке ладье, поплыли до Березины, потом вошли в Днепр. Шли под попутным ветром, подняв парус. Стема вглядывался в знакомые берега, где не один раз ходил под парусом. Он ехал туда, где жила Светорада, уверенный, что должен находиться рядом с ней. И душа у Стемида точно пробудилась от спячки, тоска и боль разочарования отступили и рассеялись, как туман перед огнем, в нем воскресла надежда, смутная, но все-таки надежда.

Вот и Любеч на высокой круче остался позади. Когда-то Олег, идя завоевывать Киев, брал его с боем. Это тебе не мирный Смоленск, который Эгиль и Гордоксева поднесли ему как на блюдечке. К добру ли только? Что теперь ожидает сей вольный град?

К Стеме подошел Бермята.

– Зря Кудияр все же остался. Я понимаю, что и годы уже не те и что устал он от ратных дел, однако… Знаешь, Стема, я ведь думал при нем, при земляке своем, подняться, через год, глядишь, уже и в десятниках ходил бы…

– Вот повоюешь под рукой Игоря, – не глядя на честолюбивого приятеля, ответил Стема, – заслужишь в походах почет и уважение, сможешь стать и десятником.

Бермята только потер вспотевший лоб. Воевать-то, конечно, резон, к тому же Игорь всегда воюет. Но Бермяте хотелось не только в строю стоять, но и самому водить под командой кметей, в городе свой терем с прислужницами-чернавками иметь, нарядно одеваться и бывать среди самых знатных мужей. Он ведь и сам не из простой семьи, его род пользуется почетом в Смоленске. Правда, теперь поговаривают, что не будет иметь его родной город прежней силы, что прошло то славное времечко. И теперь почетно служить только у князей в Киеве, а не носиться по степям. Поглядел уже Бермята на те степи – сушь и зной, постоянная опасность. А ему еще жениться придется и хорошо бы с умом да приданое приличное взять за женой. И хотя воины князей Киевских не бедны, но ведь и убивают многих… Бермяте же жить страсть как хотелось.

Он покосился на Стемку. Тот чему-то улыбался, щурясь на солнце, длинные волосы спрятал под обвивавший лоб кожаный ремешок, на плечах буйволиная безрукавка с бляхами, руки привычно засунуты за пояс с бирюзой. Вид у парня беспечный и радостный. Его чуть на куски не искромсали недавно, едва выжил, а теперь вон ходит этаким гоголем. И завистливый Бермята решил немного испортить приятелю настроение.

– Слышь, Стема, тут всякое о тебе говорят. То, что ты невесту Игоря спас, – это одно, а вот что она тебя при всех расцеловала… Дружинники опасаются тебе говорить, однако все равно скоро узнаешь. Очень зол на тебя Игорь-князь. Может, и не стоит возвращаться.

– Пустое, – по привычке тряхнул длинными волосами Стемка. – Игорь отходчив, а не помоги я ему вернуть невесту, увези ее Гуннар перед самой свадьбой, князю Руси позор какой был бы! Атак по всем городам и весям полетит радостная весть, что Игорь отвоевал первую красавицу на Руси. Вот и остынет быстро. Я знаю его получше тебя.

– Так-то оно так, да только Игорь в гриднице говаривал, что не нужна ему невеста, которая с любым на глазах его воинов целуется.

– Она меня отблагодарила так.

– Ну да. Но ведь могла бы и как-то иначе. Теперь же, боюсь, в Киеве тебе не сильно обрадуются. Да и без Кудияра ты много чести не добудешь, а то и на дальние заставы услать могут. Зачем ты Игорю подле его невесты? Люди всякое о вас сказывают. Да кого хочешь спроси.