Чу Ваньнин слышал в шуме дождя тихий плач брошенной души, которой некуда возвращаться, видел на траве и зеленых листьях мутные слезы одиноких скитальцев. Мо Жань же не чувствовал ничего подобного. Для него дождь оставался просто дождем, а зеленые травы – заурядной растительностью, торчащей из земли тут и там. «Люди» – лишь написанный на бумаге иероглиф. Кому до них есть дело?

По этой причине Мо Жань считал Чу Ваньнина гнусным ханжой, который вечно болтает о человеколюбии, добродетели и справедливости. Он якобы радеет о судьбе всей Поднебесной, но на деле внутри его ничтожно мелкой душонки не нашлось места даже для собственного ученика.

Впоследствии он все допытывался у Чу Ваньнина: болело ли твое сердце тогда? тревожился ли ты? Ты учил нас думать о себе в последнюю очередь, а в первую – о других живых существах. Однако сам ты жив-живехонек, а Ши Мэй, слушавший твои лживые наставления, мертв! Ты погубил его, ты, обманщик и лицемер!

«У тебя вообще есть сердце?»

«Когда Ши Мэй падал вниз, он кричал, звал тебя, звал своего учителя. Слышал ли ты его крики? Слышал? Так почему… почему же ты не спас его?»

«Чу Ваньнин, твое сердце сделано из камня».

«Тебе никогда…»

«Никогда не было до нас никакого дела».

«Не было никакого дела… Никакого дела…»

А потом случилось все остальное.

Чу Ваньнин стал героем всего мира совершенствующихся, по силе всенародной любви сравнимым с монархом, разве что без царственного венца. Погибшие же в той битве никого не волновали. Кости Ши Мэя вымостили победителю путь к вершине, став лишь не стоящей упоминания ступенькой под его ногами.

Он взял и обменял жизнь своего не блещущего способностями ученика на мир во всей Поднебесной. И ни один человек бы не сказал, что Чу Ваньнин поступил неверно. Один лишь Мо Жань, глядя на ослепительно сверкающий венец, красующийся на его лбу, видел белые мертвые кости, из которых он был сделан. Прославиться учителю помогла смерть его ученика.

Все нутро Мо Жаня переполняла ненависть.

– Эй, юный бессмертный.

– Э…

Внезапно чья-то нежная ладонь коснулась его лба, и Мо Жань испуганно открыл глаза, выныривая из пучины воспоминаний.

Перед собой он увидел прекрасное, будто цветущий лотос, изящное женское лицо, светлое, как бегущие по небу облака. Он и не заметил, как к нему подошла одна из посланниц народа юйминь.

Едва заметно улыбнувшись юноше, она произнесла:

– Юному бессмертному выпала такая чудная возможность, а он столь рассеян?

– А? Нижайше прошу прощения, сестрица небожительница. – Мо Жань, опасавшийся, что при взгляде на его лицо кто-нибудь может заподозрить неладное, заставил себя отвлечься от печальных мыслей и улыбнулся посланнице. – Такой я человек, обожаю витать в облаках. Стоило мне увидеть, что нас посетили сами посланницы юйминь, как я невольно замечтался, представляя, как меня выберут и я наконец увижу, каков из себя Персиковый источник. Прошу вас простить мое недостойное поведение.

Оказалось, что, пока Мо Жань был погружен в воспоминания о прошлом, посланницы уже спустились в толпу и начали отбирать подходящих учеников. Мо Жань же был так озабочен предстоящим бедствием, что не замечал ничего вокруг.

Посланница обворожительно улыбнулась ему, а потом произнесла слова, услышать которые Мо Жань совершенно не ожидал:

– Я вижу, что твоя духовная сила чиста, а природный талант к совершенствованию на редкость велик. Если желаешь отправиться в Персиковый источник, ступай за мной.

Мо Жань ошеломленно замер.

Отправиться в Персиковый источник?

В прошлой жизни были избраны лишь Ши Мэй и Чу Ваньнин. Почему же сейчас…

На лице юноши проступило неописуемое изумление. К счастью, то, что юйминь проявили к нему благосклонность, было вполне достойно изумления, так что выражение его лица не вызвало у окружающих никаких вопросов, лишь завистливые взгляды.

Посланница отвела Мо Жаня в павильон Даньсинь, и там его первое удивление наконец прошло. Бешеный стук его сердца слегка замедлился, а глаза зажглись незаметным для других ликованием.

В этот раз все действительно происходило немного по-другому.

Пока что Мо Жань не знал, были ли эти изменения к лучшему или же вовсе наоборот, и понятия не имел, отчего именно их судьбы так изменились. Однако, по крайней мере, теперь он мог отправиться в Персиковый источник. А если он тоже пройдет обучение у бессмертных из народа юйминь, то в нужный момент бремя по восстановлению волшебной завесы не падет на плечи одного Ши Мэя.

Пусть Мо Жань был лишь неотесанным деревенщиной, которому выпала возможность прожить две жизни подряд, а он так и не понял, что означает «думать о себе в последнюю очередь, а в первую – о других живых существах».

Ши Мэй относился к нему лучше всех остальных людей, и ничто на этом свете не было для Мо Жаня важнее его жизни.

В том числе его собственный кожаный мешок с костями, к которому была пришита его душа. Мо Жань бы с легкостью отдал его, лишь бы Ши Мэй остался жить.

Когда же посланницы закончили и собрали всех избранных в павильоне Даньсинь, Мо Жань обнаружил, что нынешняя группа полностью отличается от той, которая была собрана ими в прошлой жизни.

Среди избранных по-прежнему находился Ши Мэй, но Чу Ваньнина, разумеется, там не оказалось: занимаясь духовными практиками за закрытыми дверями своего павильона, он попросту не явился на отбор. Вместо него рядом с Ши Мэем стоял тот самый ученик старейшины Сюаньцзи, мальчик по имени Ся Сыни.

Больше всего, однако, Мо Жаня поразило то, что среди приглашенных в Персиковый источник оказался и Сюэ Мэн, о котором одна из посланниц отозвалась так:

– Я ощущаю в твоем теле отголоски духовной силы божественного меча Гоучэня. Довольно любопытно.

С вершины стоящей неподалеку пагоды Тунтянь донесся слабый колокольный звон, прокатившись по всему пику Сышэн протяжным, звучным эхом. Переговорив с Сюэ Чжэнъюном, главная среди посланниц юйминь выпустила в небо священную майну, которая передала всем ее слова:

– Среди учеников духовной школы Нижнего царства пика Сышэн были избраны четверо бессмертных: Сюэ Цзымин, Мо Вэйюй, Ши Минцзин и Ся Сыни.

Затем женщина подняла руку, позволяя яркой птице сесть на свой палец, и громко, отчетливо продолжила:

– Сегодня нами были избраны четверо талантливых и добродетельных людей, чьи помыслы чисты, а природные дарования вполне подходят для дальнейшего обучения в нашей обители. На этом мой доклад окончен.

Договорив, она взмахнула рукой, и запомнившая ее слова птица, трепеща крепкими крыльями, в мгновение ока исчезла в бескрайнем небе.

Возможность отправиться