Но не суть, речь о том, что мы каждый раз приходили в свои кладовые, что бы зарядиться золотишком на наличность за экраном – когда воевать, а когда и тратить, как говорится. Так вот, мы, пожалуй, впервые, смогли воочию оценить, сколько же добра успели натаскать в свой мир. А может, просто впервые обратили на это внимание. Мы же кладовые загружали, не могли, по идеи, не видеть, сколько там всего уже скопилось. Наверное, просто не обращали внимания.

Так вот, когда развлечения в калейдоскопе из десятка разных миров стали приедаться, мы прикрыли лавочку и вернулись домой. Расположились в барном помещении дома, потягивая пиво, да обсуждая вопрос наличных ресурсов всяческих ценностей, давным-давно переваливших за рамки разумного. Опять же никак не могу вспомнить, кто поднял вопрос и предложил идею, однако, вопрос стоял так – куда всё это деть, но так, что бы с пользой? Нужно ли вообще это делать – спросил только я, это точно. Парни стали пожимать плечами, но было видно, что их это не очень устраивает, горело и чесалось у них, добро наше истратить куда попало. Впрочем, это я зря конечно – не куда попало. Мысли по этому поводу у них имелись дельные.

До сих пор не очень понимаю, зачем мы это затеяли? Никакого смысла в том не наблюдалось, мы не нуждались в этом. А если бы и нуждались – какой смысл был доводить дело лишь до половины? Зачем снова оставаться в тени, если мы решили из неё выйти? Получилось так, что мы высунули нос наружу, сами не очень понимая зачем, напугались солнечного света и юркнули обратно в норку, но не далеко – что бы видеть выход наружу…

Что-то прям как с крысой или мышью сравнил. Н-да.

Капитан задумчиво постучал пальцами по борту капсулы, неуверенно пожал плечами.

Еноты. Вот как еноты. Лучше как-то звучит. Вот как енот в норе, так и мы – нос наружу высунул, там холодно и одиноко, он ушами пошевелил и обратно. Только у нас немного наоборот – нос высунули, а там шумно, народу много и работать заставляют. Мы назад, оставив перед глазами выход наружу и с чувством выполненного долга, возвращаемся к своим делам. Может, это был какой-то инстинктивный позыв. Всё-таки, фантомы это не люди. Точнее, тогда ещё не были для нас людьми. Просто куклы, с которыми можно поиграть, которых даже можно сделать настоящими, словно Бог, играющий с живыми пешками…, эко я загнул. Но, возможно, это не слишком далеко от истины. Что-то с нашим сознанием ведь происходило. Римляне эти в мире Спартака, да и многие до этого и многие после – мы же положили там массу людей. И даже глазом не моргнули. Да, чаще, мы выбирали ситуации, условно говоря, за хороших. Но ведь гасили мы всё равно людей, порой таких, что по меркам заэкранного мира, как раз были хорошими и правильными со всех сторон. Просто по нашему мнению, с позиций нашего мира, какие-то фантомы, поступали плохо, и мы выбирали их своей целью. А наша цель частенько сопрягалась с активными переговорами – такие ведут без помощи слов. Активный переговорный процесс, чаще всего, начинается с броска противопехотной гранаты, под ноги оппоненту – так он лучше понимает и имеет серьёзную возможность и массу причин, хорошенько пораскинуть мозгами. Количество причин вынуждающих задуматься, в таких переговорах часто варьируется – оно всегда прямо зависит от числа осколков, на которые рассыпается корпус гранаты.

В общем, оставим это. Перелом в нашем отношении к фантомам наступил уже тогда, но это была лишь крошечная трещинка, прошли годы, прежде чем трещина стала серьёзной пропастью и наше мнение кардинально поменялось. Наверное, именно это и было главной причиной, почему аппарат Влада, ныне надёжно спрятан и ещё надёжнее заперт. Хотя тут тоже, точно не скажешь.

В общем, мы решили растрясти свои кладовые, обналичить их содержимое и инвестировать полученные средства. Для этого требовалось их сначала сделать более-менее легальными. Миллионеры, которые появились сразу вдруг, не пойми как, и откуда, даже тогда вызывали подозрения. Пусть не явные – кому надо отстегнул и про тебя забыли. Но отстёгивать придётся много, а нам не хотелось этого делать. Да и нужных связей не имелось, разве что обратиться к тем же людям, что организовали мой дом. Собственно, после долгих размышлений и даже жарких словесных баталий, мы к ним и обратились. Ребята с перстнями не подвели. Хотя обращаться к ним и не хотелось – один раз продали, могут продать и второй. Но особого выбора как-то не было.

Капитан замолчал, довольно долго он просто смотрел вверх, почти ни о чём не думая, пред его мысленным взором, проносились туманные воспоминания, почти стёртые временем. Он вспоминал о тех днях, что стали поворотными для всего человечества. Мир полагал, что это началось тогда, в день демонстрации невероятного изобретения, созданного простыми российскими оружейниками. Капитан знал наверняка – всё началось не там и не в тот день. Всё началось в комнате, напоминавшей главную комнату престижного бара в какой-нибудь мировой столице. Началось за столом, уставленным спиртным, началось с полушутливого разговора четырёх давних друзей. Он почти забыл, как всё больше погружался в мрачную задумчивость и слушал своих друзей. Смотрел, как новая идея захватывала их умы и как жарко они взялись за неё.

Он почти забыл о том, как боролся с самим собой, как в его разуме вспыхнуло желание немедленно согласиться и начать воплощать их замыслы, в угоду своим ещё не до конца оформившимся порокам. И как противостояло этому желанию иное – нечто близкое к страху. Он боролся с собой и пытался не поддаться такому сладкому искушению. И понимая, что проигрывает, Сергей Шилов, рассказал друзьям, что гложет его, рассказал честно, ничего не скрыв и не приукрасив. Он забыл, а может просто не хотел вспоминать, как они смотрели на него тогда – словно впервые увидели. А капитан не останавливался, он рассказывал, словно бы исповедовался, как заблудший грешник на исповеди изливает наболевшее священнику, так он изливал свои тревоги и страсти, друзьям. Он поведал им о грезившейся ему Империи – финансовый монстр, могучая корпорация, взявшая в тиски весь этот мир. Марионеточные правительства, полностью покорные высшие чиновники, военная диктатура там, где недовольных слишком много – но уже после, после того, как корпорация, владеющая всем, от источников энергии, до заводов по производству подгузников, займёт все вершины этого мира. И во главе неё не будет совета директоров – будут только они. Рассказывая это, Сергей Шилов сказал «он» и лишь спустя минуту, исправился, сказав «они». Он не хотел вспоминать, как удивлённо смотрел его брат, как в глубине его зрачков, полыхнули удивление, близкое к шоку. Он не хотел помнить, как в глазах брата, на мгновение возникло нечто, вроде брезгливости и отвращения…, он не хотел этой памяти, но ничего не пропадает в разуме человека навсегда, почти ничего. Так уж устроен разум человека.

Он рассказал им о мире, где только их слово – закон, где их воля – непреложна, где всё подчиняется лишь их желаниям и страстям. О мире, который они могут выстроить, если захотят.

И он хотел. Очень хотел. На миг, Сергей Шилов поддался своим страстям – он принялся уговаривать друзей сделать первый шаг. Запустить свои руки в первую из множества отраслей, представленных в человеческой цивилизации. Он предложил начать подминать под себя промышленное производство Евразийского континента, используя все рычаги и возможности - от денег, до световых мечей.