— На помойке. — Саша держал руки скрещенными на руле, отчего бугрились литые бицепсы. Весь он был кряжистый и мощный, как борец-тяжеловес, вышедший на пенсию. — Слышь, боец, ты его хоть узнал? — Он налег, грудью на руль, чтобы лучше видеть парня.

— Описание соответствует, — солидно ответил парень.

— Во, какие слова знаем! — хохотнул Саша. Он потянулся, хрустнув суставами. — Ну что, Федя, берем?

Елисеев с сомнением посмотрел на вывеску ресторана.

— Да ты не бойся. Скрутим чисто, — успокоил его. Саша. — Чего тянуть?

— Осторожнее, мужики, — предупредил Елисеев. — Он мне живым нужен. И разговорчивым.

Саша выбрался из машины, еще раз потянулся всем телом,

— О-охоньки! — Он оглядел окрестности и махнул рукой. По его команде трое мужчин вышли из кустов и двинулись к ресторану. — Слышь, Федор, а все в машину не влезем.

Елисеев указал на черный «фольксваген-пассат» на парковке у ресторана.

— Понял, командир, — кивнул Саша. — Конфискуем.

— Держитесь за «Нивой», я дорогу покажу, — сказал Елисеев, пересаживаясь за руль.

— Это не к домику у моря?

— Как догадался? — насторожился Елисеев.

— А мне там тоже понравилось. Хорошее место для долгого разговора.

Саша развернулся и неожиданно легкой для своих габаритов походкой направился к ресторану.

«Всех потом кончать! Слишком много знают», — решил Елисеев.

Три года назад он познакомился с Корзуном. Бывший разведчик, делающий карьеру в среде финансистов, и действующий офицер военной контрразведки быстро нашли общий интерес. Корзуну время от времени требовались люди, нуждавшиеся в деньгах и не боявшиеся крови. А кому как не Елисееву, по прямым служебным обязанностям следящему за нищими военными, не иметь полной информации о возможных исполнителях заказа. На том и сошлись. За каждое решение проблемы, как образно выражались финансовые мальчики, Корзун нарабатывал авторитет, Елисеев получал очередной перевод на номерной счет в эстонском банке, а исполнители… Кто о них вспомнит?

Александр был долгожителем, шесть лично исполненных заказов. Бывший прапорщик бригады спецназа Белорусского округа без труда сколотил себе группу, обучил и выдрессировал как положено. Елисеев считал группу Саши своим личным резервом на случай чрезвычайных обстоятельств.

«Господи, что я делаю!» — застонал от отчаяния Елисеев. Захотелось вдавить кулак в кругляш на руле, сигналом клаксона остановить Сашку и его людей.

Елисеев усилием воли заставил себя убрать руки с руля. Чрезвычайные обстоятельства требовали чрезвычайных мер. Крови.

И Елисеев был готов пролить ее сколько угодно. Лишь бы спастись.

* * *

Дверь распахнулась. Максимов поднял глаза. В зеркале отразилось крупное лицо мужчины лет сорока. Короткий бобрик выгоревших волос, глубокие складки у носа. Светлые, словно выцветшие глаза с веселым интересом рассматривали Максимова.

— Что надо? — Максимов завернул кран. Встряхнул руками.

Мужчина показал красную корочку удостоверения и быстро спрятал в нагрудный карман.

— Вход в туалет по пропускам? — усмехнулся Максимов, пытаясь выиграть время. Мужчина показался ему чересчур мощным и хорошо тренированным, чтобы обойтись без лишнего шума.

— Люблю юмористов. — Мужчина хищно прищурился. — Девка уже у нас, поэтому не дергайся.

Максимов медленно повернулся, и мужчина тут же мягко отступил, увеличив дистанцию.

— Я не успел рассмотреть удостоверение.

— А я тебе еще раз покажу, — пообещал мужчина. — Когда выйдем на улицу. Оплати счет, и пошли. Только без фокусов.

В холле переминались с ноги на ногу двое напарников мужчины. По всем признакам под легкими куртками у них пряталось оружие. Они это и не скрывали, демонстративно сунув руки под куртки при появлении Максимова.

«Жаль, Карину не успел спрятать. Драка вышла б знатной», — с грустью подумал Максимов, с ходу оценив бойцовские качества противников.

За столиком Карины не было. Максимов наскоро просмотрел счет, отсчитал деньги. За спиной все время находился мужчина, тяжело сопел в затылок.

— Я могу поинтересоваться, в чем дело? — Максимов с трудом удержался от соблазна. На столе лежало столько предметов, что так и просились в горло мужчине. Но он успел заметить белую «Ниву», медленно проплывшую мимо парковки, и приказал себе расслабиться.

— Профилактическое задержание. В городе совершено преступление, вы подходите под описание, — пояснил мужчина, продемонстрировав знание законов.

— А почему так вежливо работаете?

— Надоело руки крутить. — Мужчина ткнул твердым пальцем в бок Максимову. — Пошли!

На крыльце Максимова зажали с двух сторон напарники старшего. И сразу же резкая боль пронзила бок. Следом наручники щелкнули на левом запястье. Чужие жесткие пальцы зашарили в карманах, выудили связку ключей.

— Код? — спросил мужчина с холодной улыбочкой, поигрывая брелоком сигнализации.

— Два раза нажми на третью кнопку, — процедил Максимов.

Они быстрым шагом приближались к машине. «Фольксваген» призывно мяукнул, мигнул фарами и отключил сигнализацию.

Мужчина первым забрался в салон на водительское место, распахнул заднюю дверь.

— Давай, — скомандовал он.

Первым быстро нырнул в салон тот, к кому Максимов был прикован наручником. Пришлось последовать за ним, задохнувшись от резкой боли в кисти. Второй наклонил голову Максимова, не дав удариться об крышу, но еще сильнее нагнул, едва Максимов упал на сиденье.

С этой секунды Максимов больше ничего не видел, только ноги похитителей и ствол пистолета, упершегося ему в колено.

* * *

С Балтики налетел резкий ветер. Зло трепал прибрежный камыш. Белые барашки плясали на помутневшей воде залива. В дюнах высоко вздымались песчаные султаны.

— Что-то будет. — Дядя Миша с тоской посмотрел на небо, затянутое рваной кисеей облаков. Запахнул старый бушлат.

Веранду финского домика продувало насквозь. Громко хлопала старая иссохшая клеенка, накрывавшая стол. Обед себе дядя Миша готовил сам и в любую погоду накрывал на веранде. Есть в барских хоромах, как он называл сауну с примыкающими к ней комнатами, не любил, скорее брезговал. Поэтому осень и зима, когда особо на морозе не посидишь, были у него в немилости.

Еще он клял себя за то, что вынужден подъедать то, что оставалось после пьянок Дубанова с друзьями. Как можно жить на пенсию ниже прожиточного минимума, наверное, знает только Гайдар. Дядя Миша даже не пытался, знал: все равно не получится. Многим старикам приходилось копаться в мусорных баках, чтобы не умереть с голоду. Дубанов оставлял после себя горы импортной снеди и батареи недопитых бутылок. Учета не вел, каждый раз привозилось новое. Казалось, живи и радуйся сытной и нехлопотной работенке. Но сердце гвардии старшины порой заходилось от злобы. Очевидно, сказывалась казачья кровь Нелюдовых, ни перед кем за кусок хлеба папахи не ломавших. Гордость или обида, поди разберись, за то, что приходится вот так доживать век, иногда глушили так, что дядя Миша недобрым глазом оценивал пожарные свойства финского домика. Если бы не маленькое хозяйство, что на свой страх и риск он завел здесь, давно пустил бы красного петуха под четыре угла.