Юлия посмотрела на тесто, взяла со стола нож и начала соскабливать с рук липкую массу. Потом подошла к крану и вымыла руки.

— Разве ты уже закончила с тестом? — удивилась тетя Густава, не отрывая взгляда от миски.

Юлия остановилась посреди кухни. Они обе слышали, как отъехал автомобиль. Юлия побледнела еще больше. Голос у нее дрожал:

— Скажи прямо, тетя Густава, он это или не он?

— Ну, я только предположила…

Автомобиля больше не было слышно.

— Как думаешь, не стоит ли мне немного пройтись? — спросила Юлия.

Они смотрели друг другу в глаза, молодая и старая. Тетя Густава вдруг притихла.

Юлия достала из шкафа большую связку ключей. Руки у нее дрожали. Она снова посмотрела на тетю Густаву, та громко вздохнула:

— Ох уж эти мужчины!

Юлия спрятала ключи в карман передника и ушла.

Тетя Густава сидела, устремив глаза на свой живот. Она ничего не знала, однако на свой лад знала все. Знала, что мужчинам доверять нельзя. Все что угодно может взбрести им в голову. За ними нужен глаз да глаз, тогда все будет ясно как день. К тому же они глупы. Разве она, сидя на этом самом месте, не сообщила полиции кое-что интересное? И что, насторожило их это? Только и твердили: отвечайте на наши вопросы, а все остальное не имеет никакого значения! Ох-хо-хо.

Может, и девушки не лучше мужчин? Взять хоть Юлию. Насколько тете Густаве известно, она хорошая девушка, но как-то уж больно быстро она прибрала к рукам всю усадьбу, и отец у нее чудаковатый. Впрочем, мать тоже не лучше. И сама она жила в таких домах, куда детей хороших родителей не посылают. А Эрлинг и Фелисия? И этот Тур Андерссен, который тут пускал слюни…

Для холодной, рассудительной головы тети Густавы это была несложная задачка. Первой на подозрении была Юлия, второй — садовник и третьим — Эрлинг. Один из них крал у Фелисии украшения. Редко, правда, он прихватывал и другие вещи, чтобы сбить с толку. Никого другого в этом списке быть не могло. Вор

— точно один из них. Теперь Юлию можно уже не считать, и тетя Густава проявила небольшую человеческую слабость, отказавшись верить, что им мог быть ее собутыльник Эрлинг. Оставался только садовник. С убийцей дело обстояло хуже. Никто из этих троих не мог убить Фелисию. Да, да, Боже милостивый, Тебе-то известно, что муж мой никогда не прикасался к моим штанам, даже когда они сохли на веревке. Но цель-то у меня была добрая, а он и без того был чудак из чудаков.

Она проковыляла в гостиную и выглянула в окно, из которого была видна труба и часть домика садовника. Тетя Густава бросила взгляд на часы и уселась у окна ждать. Через полчаса из трубы повалил густой черный дым. Тетя Густава внимательно смотрела на дым, словно он что-то рассказывал ей, да так оно, впрочем, и было. Вором оказался Тур Андерссен.

Дым еще шел из трубы, когда из-за кустов вышла Юлия и усталой походкой направилась к дому. В одной руке она несла узелок, завернутый в скатерть или в салфетку. Юлия вошла на кухню, положила узелок в шкаф и захлопнула дверцу. Звякнули, завернутые в салфетку вещи.

Тетя Густава к возвращению Юлии уже сидела на своем месте, но не стала скрывать, что вела свои наблюдения из гостиной.

— Что ты там сожгла, Юлия?

— Я… я взяла только украшения, а все остальное сунула в печку и облила керосином, — хрипло, с дрожью в голосе ответила Юлия.

— Я так и подумала.

— Как это ты обо всем догадалась, тетя Густава?

— Ну, я же знаю, что мужчинам может взбрести в голову все что угодно.

— А другое… — голос у Юлии сорвался. — Кто же тогда это сделал, тетя Густава, скажи, если ты такая умная?

— А другого, Юлия, мы никогда не узнаем. Ищи свищи того негодяя. Но увидишь, полиция когда-нибудь его схватит, сейчас, например, они могли бы сунуть в кутузку садовника…

— Держи язык за зубами, тетя Густава!

— Ты думаешь, я не понимаю? О Фелисии наговорили уже столько глупостей, и если теперь станет известно про эти украшения…

Юлия вскинула руку, словно замахнулась:

— Молчи, тетя Густава!

Тетя Густава вытерла глаза обратной стороной ладони.

— Все это так сложно, моя девочка. Непонятно, что можно быть такой старой, как я. Когда человек так стар, он знает и то, с чем вроде никогда и не сталкивался и слыхом не слыхивал. Никогда не полагайся на мужчин, Юлия, это я тебе говорю, им может взбрести в голову все что угодно. С ними надо держать ухо востро, не спускать с них глаз и не обращать внимания на то, что они говорят. Им воздастся по делам их! — закончила она с пафосом.

На столе стояло холодное жареное мясо. Тетя Густава подвинула его к себе и огляделась в поисках ножа. Юлия протянула ей хлебный нож:

— Ешь, тетя Густава.

Тетя Густава отрезала себе ломтик мяса.

— Мне перед обедом всегда надо чего-нибудь пожевать, чтобы перебить аппетит, а то я съем очень много и стану еще толще.

Она отрезала себе новый ломтик, чтобы перебить аппетит, хотя еще не съела первый.

— Они думали, что я не знала об этом воровстве, да? Но тетя Густава слышит и видит все, что ей нужно. Они думали на тебя, моя девочка?

Наконец Юлия заплакала. Она смахнула слезы и сказала:

— Конечно, думали. Так же, как и ты.

— Нет, нет, только не я, — невозмутимо ответила тетя Густава, не переставая жевать. — Мужчины иногда бывают такие пакостники… А садовник еще сегодня вечером покинет Венхауг, вот увидишь. И одним из них будет меньше.

— Ты случайно не сказал в полиции, что Тур Андерссен куда-то ездил на машине вечером накануне твоего отъезда из Венхауга? — спросил Ян.

— Я поздно воспомнил об этом, а тогда это было уже неважно. Потом, я не мог решить, стоит ли говорить об этом даже с тобой.

— Мне представляется, что такой поступок в духе Тура Андерссена. Я не уверен, что он сделал это из мести, не знаю даже вообще, он ли это сделал. Могу только предположить, что в его темном мозгу нашлась приемлемая причина для того, чтобы снова кого-нибудь убить. Может, ему показалось, что война вернулась обратно. Ты ударил, я ответил. Он не больно-то доволен, что в стране наступил мир. Скажи, тот журналист угадал… о том, что произошло на Маридалсвейен на другой вечер?

— Многое. Как будто сам все видел.

— Как же там все было… Я имею в виду, не осталось ли там чего-нибудь…

— Нет. Вообще все это странно. Понимаешь, стоя там, я гадал, кто же его убил, мужчина или женщина. Так и не понял, и теперь не понимаю. Ты знаешь, много говорится об особенностях мужского и женского поведения, но я не придаю этому большого значения. Недавно я был в гостях у одного художника и его жены. Им подарили рисунок, который сделала женщина. Я что-то сказал о типично женской манере. И зря. Они тут же выложили передо мной гору рисунков и попросили сказать, какие рисунки сделаны женщинами, а какие — мужчинами. Я не решился даже начать отгадывать. Как-то я сказал про одну из своих книг, что ее написала женщина. Консультант, не подозревая о подвохе, тут же попал в ловушку, обнаружив в ней влияние сразу нескольких писательниц.