Зонтаг была не единственным гомосексуалистом, который пытался подобрать правильные слова. В литературе, написанной активистами-геями в 80-х, встречаются слова и выражения, гораздо более устаревшие, чем те, которые использовали феминистки и борцы за гражданские права 20 годами ранее. У борцов за права женщин и чернокожих была традиция, на которую они могли опираться, а активистам-геям пришлось придумывать и изобретать язык, на котором они говорили о своей жизни. СПИД и язык, который нашли активисты, положили начало революции, которую Зонтаг большей частью игнорировала, потому что не могла заставить себя произнести некоторые слова.

Слухи о «раке геев» появились в начале 1980-х. Первая статья о заболевании вышла в NY Times 3 июля 1981-го под заголовком: «Редкая форма рака у 41 гомосексуалиста». Эту редкую и «быстро убивающую» форму рака назвали саркомой Капоси. Причина заболевания была неизвестна, и по тексту первой статьи о нем было заметно, что авторы сталкивались с лингвистическими сложностями в описании болезни. На язык статьи оказали сильное влияние стереотипы, сложившиеся вокруг мужчин-гомосексуалистов. Тогда одной из причин болезни считали сексуальную распущенность, жертв описывали, как «гомосексуалистов, которые имеют сексуальные связи с разными партнерами, до 10 партнеров за раз, до четырех раз в неделю».

Судя по такому описанию, СПИД был уделом секс-олимпийцев, что на самом деле не так, поскольку заразиться можно от одного партнера. Из материала и со слов некоторых докторов получалось, что люди традиционной сексуальной ориентации и женщины были в безопасности. Волноваться стоило только гомосексуалистам-мужчинам[1139]. Это были не самые научные выводы и заявления, мужчины-гомосексуалисты физиологически не отличаются от мужчин гетеросексуалов.

Если бы выводы и мысли из этой статьи, напечатанной задолго до того, как ученые поняли эту болезнь, неоднократно громко не повторялись в последующие годы, то не было бы никакого смысла вообще упоминать о ней. Язык, фразы и обороты этого материала показали заболевание постыдным и усложнили попытки понять его причины. На самом деле тогда никто не понимал причин этого заболевания. В Гринвич-Виллидж, в самом центре гей-района и поблизости от дома Сьюзен, жил доктор Джозеф Соннабенд, у которого возникла интересная идея. До открытия частной практики он был микробиологом и работал в лаборатории. «В то время практически не было специалистов по заболеваниям, которые передаются половым путем, – говорил он. – Эта область медицины не считалась уважаемой. Доктора хихикали, произнося слово «гонорея», и не могли заставить себя произнести выражение «анальный половой акт»[1140].

В 50-х в NY Times отказывались печатать рекламу группы, поддерживающей женщин с раком груди по следующей причине: «Газета не может напечатать слова «грудь» и «рак» на одной странице»[1141]. Даже до появления СПИДа доктора недостаточно серьезно относились к проблемам мужчин-гомосексуалистов. «Существовало брезгливое отношение к гомосексуальности, – говорил доктор Соннабенд, – от коллег мне приходилось выслушивать ужасные вещи. Они шутили по поводу гомосексуалистов». Ученые не могли понять причин заболевания и испытывали трудности при его описании. Если бы стали утверждать, что это исключительно «заболевание геев», то это бы создало дополнительные проблемы для группы населения, к которой и без того сложилось негативное отношение. Надо было найти слова, не связывающие болезнь с геями. Почти через год после первого рассказа о болезни в New York Times предложили новое название недуга. До этого использовали название «иммунный дефицит, связанный с геями» (ИДСГ), а потом дали болезни новое название: «синдром приобретенного иммунного дефицита».

Решив проблему, связанную с терминологией, начали решать остальные. СПИД был действительно в первую очередь заболеванием геев, и Соннабенд, как и многие другие, предполагал, что недуг передается половым путем. «Я понял, что больные этим заболеванием живут не где угодно. Они живут в местах c высокой концентрацией микроорганизмов, вирусов и бактерий, то есть в Нью-Йорке, Сан-Франциско и в меньшей степени в Лос-Анджелесе». Однако признание этого факта только подкинет дров в костер правых сил, которые в 70-х настраивали общественное мнение против геев, а в 80-е находились у власти в Вашингтоне. «Не очень хотелось подчеркивать то, что многие геи занимались сексом с большим количеством неизвестных им партнеров, – говорил Соннабенд. – Это звучит очень осуждающе».

Поэтому активисты пытались сделать язык СПИДа более универсальным. «Стали утверждать, что это не только заболевание геев. Заболеть может каждый», – говорил Соннабенд. В 1983 году он содействовал созданию американского фонда исследования СПИДа. «Без моего ведома начали выпускать пресс-релизы, в которых говорилось о том, что никто от СПИДа не застрахован и заболеть может каждый. Делали это исключительно в целях того, чтобы получить больше пожертвований». Частично такую позицию можно понять, хотя она была не совсем правильной, все-таки существовали группы населения с повышенной долей риска. Впрочем, если тогда это заболевание могло поразить не каждого, вскоре группа риска значительно расширилась. В 1983-м от СПИДа умерло всего несколько сотен человек. Со временем количество заболевших СПИДом достигнет почти 40 млн, что сделает это заболевание одним из самых тяжких.

В 83-м, спустя два года с тех пор, как в офис доктора Соннабенда стали происходить больные СПИДом, ученые открыли причину заболевания. В 1984 году американское правительство объявило, что причиной СПИДа является вирус, который в 1986 году получил название – вирус иммунодефицита человека, ВИЧ. У населения появились более конкретные вопросы: можно ли заразиться через поцелуй / рукопожатие / от прикосновения к поту больного / от того, что пьешь с больным из одного бокала?

Полной уверенности не было ни по одному из этих вопросов. Более того, люди не могли знать, заразились они или нет, тест на ВИЧ появился только в 85-м. До этого кашель, простуду или порез можно было воспринимать как начало конца. Политическая ситуация также не способствовала распространению правильной информации. С лингвистической точки зрения обе причины заболевания были табуированными предметами. Первая причина – использование зараженных от других наркоманов шприцев. В то время рейгановская администрация вела войну с наркотиками, и о выдаче иголок наркоманам никто не хотел даже заикаться.

Вторая – секс без презервативов. У власти стояли религиозные правые (группа, негативно относящаяся к феминизму и гомосексуализму), поэтому, по словам Соннабенда, «определенных вещей делать было нельзя. О презервативах, как и о шприцах, тогда не говорили». Геи в крупных городах жили в панике. В 1990 году Майкл Мусто писал в Village Voice об этом ужасном времени:

«Помните, когда говорили, что «рак гомосексуалистов» появляется от использования поперсов? Помните, когда говорили, что заболевает 10 % зараженных вирусом? Помните, когда вы считали, что в безопасности, если не занимались сексом в последние три года? Помните, когда Рок Хадсон был первой знаменитостью, умершей от СПИДа?.. Этого слова избегают – в свидетельствах о смерти, в разговорах, в СМИ. Вы устали от этого, вас это утомило, сводит с ума, но слово никуда не уходит»[1142].