– А чего не для фильма?

– Фильм – слишком короткая бодяга. Хочу сериал.

– Вы с Лехой в пятом классе уже сняли один. Тебе этот шедевр никогда теперь не переплюнуть.

– Замес будет нуарно-фэнтезийный, с психоделом и этим треком в начальных титрах, как его… “Old Black Coffin”. Идеальный саундтрек.

– Круто, круто. А еще что-нибудь там будет?

– Ну да. Сюжет я еще не придумал, но главное – это основная концепция…

– У тебя во всем так. Начнешь что-то делать, а потом забьешь и скажешь, что так и было задумано.

– Может быть.

* * *

– Ну так что, ты уже все? Нормэ?

– Нет.

– А с виду в порядке. Лыбишься, кривляешься, офику вон нахамил.

– Я просто еще в прошлый раз понял, что не очень красиво грузить людей своим нытьем. Вот сейчас стараюсь переживать все внутри.

– Смотри не лопни. Так ты что теперь, будешь просто каждый вечер ужираться в хлам? Это типа такой способ справиться со всей этой фигней?

– Да нет, не буду. Это все равно не работает. Не знаю, что буду делать. Черт.

– Забей.

– Я не могу забить.

– Можешь. Все могут.

– А слепому ты сказал бы “смотри! все могут смотреть, и ты сможешь”?

– Твои метафоры просто огонь. Ой, я имел в виду – бессмысленные и конченные. Слепой физически не может…

– Я тоже.

– Это просто эмоции. Блин, ну хорош уже, не будь размазней.

– Да мне плевать, размазня я или нет. Одно важно, а если этого нет – могу быть хоть размазней, хоть тряпкой, хоть торчком, хоть синяком. Вообще похеру. Ладно, забей. Что там по визе слышно?

* * *

– Да будь ты нормальным человеком. Хватит фигней заниматься, спроси прямо.

– Я знаю, какой ответ услышу – если он вообще будет. И после этого я уже ничего не смогу спросить, сказать, просто поговорить. Понимаешь? Я черт знает, сколько вообще ничего не знал и не слышал. Теперь мы хотя бы иногда разговариваем, часто видимся. И ты предлагаешь мне рискнуть этим ради ничтожного, микроскопического шанса?

– Если для тебя это так важно, как ты говоришь, то ты должен попытаться. Ты не можешь так дальше жить.

– А как мне жить дальше, когда я услышу “нет”? Как жить, когда знаешь точно, что уже ничего хорошего впереди не ждет?

– Знаешь, чем хороша жизнь? Она полна возможностей.

– Не говори мне о том, что жизнь хороша. Если это правда, почему тогда мне так плохо? Это, блин, не понт, я серьезно просто пытаюсь понять. Вокруг полно людей, чьи жизни объективно хуже, но они все равно счастливее меня. Все постоянно твердят “просто будь собой, и все будет хорошо”, но ничего не бывает хорошо, а если и бывает, то почти сразу становится просто ужасно. Жизнь – это кошмар, и их слова поддержки звучат как насмешка.

– Охренеть, какой же ты депрессивный тип. Это, наверное, главная проблема.

– И что я могу с этим сделать? Я таким родился. Это моя суть.

– И из-за этого ты должен мучиться? Расслабься, хотя бы попытайся, ты ведь можешь. Думаешь, я стал бы с тобой спорить, если бы не знал, что ты можешь быть нормальным человеком – когда не копаешься в голове?

– Не получается. Я к этому слишком серьезно отношусь, чтобы хоть немного побыть несерьезным. Речь идет о самом важном, что есть в моей жизни, как тут можно не загоняться?.. Бля, как я жалок.

– Базара ноль, и правда жалок. И ничего у тебя не выйдет.

– Пытаешься меня на понт взять?

– Да. А знаешь, что хуже всего? Я знаю, что это не сработает.

– Ты просто не понимаешь, насколько все серьезно. Мне вчера приснился сон…

– О, тут я могу угадать. Во сне ты видел ее?

– К твоему сведению, я вижу ее во всех своих снах. Но этот был особенным. Мы часами гуляли по всяким странным местам, разговаривали, смеялись. Мы обнимались, целовались и все такое. Я был с ней… Во всех смыслах. А потом вдруг увидел все со стороны и понял, что я – это не я, а кто-то другой, а настоящий я висит в цепях и смотрит на все, и ни черта не может сделать.

– “Быть с ней во всех смыслах” – это такой лоховской эвфемизм для “трахаться”?

– Да. Я проснулся посреди ночи, резко, в холодном поту, разбитый и уничтоженный. Сел и закурил, и думал, думал, думал. Через пару часов я дошел до того, что стал писать записку, а потом она превратилась в начало книги, и я порвал ее. Долго стоял у окна и не решался, потом сел и закурил, как мне казалось, в последний раз. Проснулся я уже вечером, когда ты позвонил. Импульс прошел, и я поехал пить.

– Ты совсем кукухой поехал? Вот уж не думал, что у нашей пьянки есть пост-суицидальный подтекст.

– Я же говорю, все зашло слишком далеко. Никогда не мог представить, что дойду до такого.

– Мог-мог. Года полтора назад ты мне рассказывал обо всем этом и говорил, что так все и произойдет.

– И что мне будет за такое точное предсказание? Предлагаю еще по одной, а лучше – по две.

– Не, тебе, пожалуй, хватит. Алко – явно не твое.

– А что мне больше подходит? Дезоморфин? Опиум?

– Ты старая курилка, вот и кури себе дальше.

– Опиум тоже можно курить. Ты бы знал, если бы слушал нормальную музыку. А от сигарет никакого кайфа, один вонючий дым.

– Ого, так он тебе не нравится? А я думал, что сигаретный дым для тебя – это как лазанья для того рыжего кота из мультика.

– Гарфилда?

– Да, Гарфилда. А ты, кстати, не думал, как этот твой образ жизни выглядит со стороны? Может это он не в последнюю очередь…

– Все, отстань. Не компостируй мне мозг, или пей дальше, или домой иди.

– А ты что делать будешь?

– Ждать.

* * *

– Ты же знаешь, что не придет.

– Я тебя не слушаю.

– Это время прошло.

– Я верю.

– Можешь сам сделать что-нибудь первым. Тебе ненадолго станет лучше.

– Я ненавижу навязываться.

– Так ты сам себе противоречишь, придурок. Или ничего не случится, или – если что-то и может случиться – ты ничего не испортишь, если проявишь инициативу.

– Нихрена ты не понимаешь.

– Зато ты понимаешь кое-что другое. Просто верить в это не хочешь.

– Надо же за что-то держаться.

– Держись за что-нибудь еще.

– Больше ничего нет. Никто другой меня не вытащит.

– Она – тоже не вытащит.