Стратт обхватила себя руками. Я впервые видел ее такой уязвимой.

– Нехватка питания. Глобальный кризис. Голод. Государства направят все силы на производство еды и вооружение. Единое мировое сообщество распадется. Грянут смертельные эпидемии. Они охватят всю Землю. Потому что система здравоохранения будет захлебываться. Из-за недостатка контроля вспыхнут инфекции, с которыми раньше легко справлялись.

Она посмотрела на меня.

– Войны, голод, эпидемии и смерть. Астрофаги – это в буквальном смысле конец света. «Аве Мария» – все, что у нас осталось. И я готова на любую жертву, лишь бы миссия обрела еще один, пусть даже крошечный, шанс на успех.

Я лег на кровать и повернулся к Стратт спиной.

– Главное, чтобы вас по ночам совесть не мучила, – съязвил я.

Она постучала в дверь, которую тут же открыл охранник.

– Я лишь хотела объяснить, почему так поступила с вами. Вы имели право знать, – стоя на пороге, сказала она.

– Гореть вам в аду!

– Так и будет, не сомневайтесь. Вы трое отправитесь на Тау Кита. А остальные в ад. Точнее, ад разверзнется прямо здесь.

* * *

Готовьтесь, Стратт, скоро перед вами разверзнется ад! В лице меня! Ад вам устрою я. Правда… я еще не подготовил речь. Но твердо намерен высказать пару слов. И очень недобрых.

С начала моего четырехлетнего путешествия прошло восемнадцать дней. Пока я только добрался до гелиопаузы[186] Тау Кита – границы действия мощного магнитного поля звезды. По крайней мере, дальше оно не сможет отражать быстродвижущиеся частицы межзвездного излучения. Отныне радиационная нагрузка на корпус «Аве Марии» сильно возрастет.

На меня это никак не повлияет – ведь я со всех сторон окружен астрофагами. Но я из любопытства слежу за датчиками наружной радиации. Их показатели лезут выше и выше. Хоть какой-то прогресс. Однако по большому счету, я лишь в самом начале долгого пути. Иными словами, я только открыл дверь и шагнул за порог.

Скучно. Я совершенно один в космическом корабле, и заняться мне особенно нечем. В очередной раз провожу в лаборатории уборку и полную инвентаризацию. Может, поставлю какой-нибудь эксперимент с астрофагами или таумебами. Черт, неплохо бы написать статьи. Кроме того, я же несколько месяцев общался с разумным инопланетянином! Надо бы и о нем пару слов черкнуть.

Кстати, на борту имеется отличная коллекция видеоигр. У меня буквально все программное обеспечение, существовавшее на момент строительства корабля. Игры наверняка скрасят мой досуг на какое-то время.

Проверяю камеры с таумебами. Во всех десяти порядок. Периодически я подбрасываю туда астрофагов, чтобы таумебы не болели и плодились. В камерах воссоздана венерианская атмосфера, поэтому с каждым новым поколением таумебы к ней адаптируются лучше и лучше. Через четыре года, когда я сброшу их у Венеры, таумебы будут отлично подготовлены к местным условиям.

Да, я решил, что сброшу таумеб. Почему нет? Я понятия не имею, в какой мир вернусь. С тех пор, как я улетел, на Земле минуло тринадцать лет, и, пока доберусь обратно, пройдет еще столько же. Двадцать шесть лет. Мои ученики станут взрослыми людьми. Надеюсь, все они выживут. Впрочем, нужно признать… кто-то, наверное, погибнет. Главное, не зацикливаться на этой мысли.

Итак, когда я вернусь в нашу Солнечную систему, думаю, можно свернуть к Венере и сбросить таумеб. Правда, пока не знаю, как буду их сеять, но пара идей у меня есть. Самый простой способ – выкинуть возле Венеры сгусток зараженных таумебами астрофагов. Астрофаги впитают тепловую энергию при входе в атмосферу, и таумебы вырвутся на свободу. А дальше начнется самое интересное. Теперь штаб-квартира астрофагов как раз на Венере, и таумебы запросто могут начать охотиться, завидев столько «дичи».

Инспектирую запасы бортового питания. Расход идет по графику. Упаковок с настоящей, вкусной едой осталось на три месяца, а потом только жидкое питание для коматозников. Очень не хочется снова погружаться в кому. У меня гены резистентности, но ведь они были и у Илюхиной, и у Яо. Зачем подвергать себя смертельному риску, если это не обязательно?

К тому же я не уверен, что правильно задал параметры курса. Вроде все верно. Каждый раз, когда проверяю, убеждаюсь, что корабль движется в правильном направлении. А если вдруг что-то пойдет не так, пока я в коме? А если я проснусь, и обнаружится, что «Аве Мария» промахнулась мимо Солнечной системы на целый световой год? Хотя, может, я так устану от пребывания в замкнутом пространстве, одиночества и отвратительной еды, что, в конце концов, рискну уснуть. Посмотрим.

Кстати, об одиночестве: я опять вспоминаю Рокки. Теперь он мой единственный друг. Серьезно. Единственный мой друг. Раньше, когда жизнь еще не превратилась в кошмар, я мало с кем общался. Иногда обедал с коллегами в школе. От случая к случаю в субботу вечером встречался за пивом со старыми приятелями по колледжу. Но благодаря замедлению времени, когда я вернусь, они окажутся на поколение старше меня.

Я симпатизировал Дмитрию. Пожалуй, это был самый приятный человек из всей команды проекта «Аве Мария». Но кто знает, чем он занят сейчас? Черт, да может, между Россией и США идет война. Или наши страны стали союзниками. Даже не представляю.

Забираюсь по лестнице в командный отсек, сажусь в пилотское кресло и вывожу на экран панель навигации. Не стоило бы так делать, но это уже стало для меня неким ритуалом. Выключаю двигатели, и корабль ложится в дрейф. Гравитация мгновенно исчезает, но я настолько привык к невесомости, что почти не замечаю изменений.

Заглушив двигатели вращения, я спокойно могу пользоваться петроваскопом. Недолго вглядываюсь в космическое пространство – я знаю, куда смотреть. И вскоре нахожу ее – крохотную точку, светящуюся на частоте Петровой. Двигатели «Объекта А». Окажись я на расстоянии меньше ста километров от источника излучения, мой корабль целиком испарился бы.

Я на одном краю системы Тау Кита, а Рокки на другом. Черт, отсюда даже сама звезда смахивает на обычную лампочку. Но я до сих пор отчетливо вижу вспышки двигателей «Объекта А». При использовании света в качестве реактивного топлива выделяется невероятное количество энергии.

Вероятно, в будущем мы найдем этому применение. Например, Земля и Эрид смогут общаться с помощью ярчайших вспышек излучения Петровой, выделяемого астрофагами. Интересно, сколько же их понадобится, чтобы вспышку с 40 Эридана увидели на Земле? Мы могли бы говорить на азбуке Морзе, к примеру. Теперь у эридианцев есть копия Википедии. Заметив наши вспышки, они быстро сообразят, что к чему.

И все-таки наша «беседа» получится медленной. 40 Эридана удалена от Земли на шестнадцать световых лет. И если мы пошлем сообщение типа: «Привет, как дела?», ответ придет через тридцать два года.