– Нужно было разбудить меня раньше.

Мои глаза жадно скользят по ее телу. Темно-красную блузу на пуговицах она заправила в черную юбку-карандаш, которая так обтягивает ее бедра, что мне хочется задрать ее, чтобы увидеть трусики, наверняка кружевные, и взять ее прямо сейчас, прямо здесь…

Она возвращает меня к действительности.

– Что?

Я слышу, как закрывается входная дверь, и понимаю, что мы наконец остались одни в огромном доме.

– Ничего, – отвечаю я и иду к полупустому кофейнику. – Я-то думал, у них нормальная кофемашина, у богатых ублюдков.

Тесса смеется над моим замечанием.

– К счастью, нет. Ненавижу такие вещи.

Она ставит локти на кухонный островок, и ее волосы струятся, обрамляя лицо.

– Я тоже.

Оглядываю просторную кухню и останавливаю взгляд на груди Тессы.

– Во сколько тебе нужно уходить? – спрашиваю я.

Она скрещивает руки на груди, мешая обзору.

– Через двадцать минут.

– Черт, – вздыхаю я, и мы одновременно подносим к губам кофейные чашки. – Тебе надо было разбудить меня раньше. Скажи Вэнсу, что задержишься.

– Нет! – Она дует на парящий кофе.

– Да!

– Нет! – твердо она повторяет. – Я не могу использовать близкие отношения с ним в личных целях.

Меня раздражает, какие слова она подбирает.

– Это не «близкие отношения». Ты живешь здесь, потому что дружишь с Кимберли и в первую очередь потому, что я представил тебя Вэнсу, – напоминаю я, прекрасно понимая, как ее бесит эта тема.

Она театрально закатывает свои серо-голубые глаза и пересекает комнату. Когда она проходит мимо меня, каблуки стучат по дорогому паркету особенно громко. Я ловлю ее за локоть и прерываю театральный уход.

Притягиваю к себе и прижимаюсь губами к ее шее.

– Куда это ты собралась?

– В комнату за сумкой, – отвечает она.

Но то, как поднимается и опускается ее грудь, противоречит холодному тону и бесстрастному взгляду.

– Скажи ему, что задержишься, – упрашиваю я, легко касаясь кожи ниже шеи.

Она пытается казаться равнодушной, но я-то знаю, что это не так. Я знаю ее тело лучше, чем она сама.

– Нет. – Она слегка отталкивает меня, совсем немного, просто чтобы успокоить свою совесть. – Я не хочу злоупотреблять его хорошим отношением. Они и так разрешают мне бесплатно здесь жить.

Я не собираюсь сдаваться.

– Тогда я сам скажу.

Сегодня он сможет обойтись и без нее. Она и так бывает в офисе три дня в неделю. Мне она нужна больше, чем издательству.

– Хардин… – Она хватает меня за руку прежде, чем я успеваю достать из кармана телефон. – Я позвоню Ким.

Она хмурится, а я удивлен и очень благодарен за то, что она сдалась так быстро.

Тесса

– Ким, привет, это Тесса. Я хотела…

– Валяй, – перебивает она. – Я все равно сказала Кристиану, что ты, скорее всего, сегодня не появишься.

– Извини за эту просьбу. Я…

– Тесса, все в порядке. Мы понимаем.

Ее искренность вызывает у меня улыбку, несмотря на то что я злюсь на Хардина. Как же здорово иметь подругу! Я все еще не могу забыть предательство Стеф. Оглядываю свою временную спальню и напоминаю себе, что я теперь в милях от нее, от того кампуса и от тех, кто, как я думала, стали моими друзьями в первом семестре. Все они оказались фальшивыми. Теперь я живу здесь. Теперь я в Сиэтле, и мне никогда больше не придется встречаться со Стеф или с кем-то еще.

– Огромное спасибо!

– Не благодари. Только помни, что все основные комнаты в доме находятся под наблюдением, – смеется Ким. – Но, уверена, после инцидента в спортзале ты об этом не забудешь.

Я бросаю взгляд на Хардина, который входит в спальню.

Его предвкушающая улыбка и джинсы, низко сидящие на бедрах, отвлекают меня от слов Кимберли. Я с трудом припоминаю, что она сказала пару секунд назад.

Спортзал? О боже! Мороз по коже. Хардин крадется ко мне.

– Ммм, да, – бормочу я, не позволяя Хардину подойти ближе.

– Развлекайтесь. – Кимберли отключается.

– У них в спортзале камеры! Они нас видели! – паникую я.

Хардин пожимает плечами, как будто речь идет о чем-то незначительном.

– Они выключили их прежде, чем что-то увидели.

– Хардин, они видели, что мы… ну, ты знаешь… в их спортзале. Мне так стыдно!

Я закрываю лицо руками, но Хардин быстро их убирает.

– Они ничего не видели. Я уже говорил с ними. Расслабься. Думаешь, я бы был так спокоен, если бы они посмотрели запись?

Он прав. Он бы был расстроен гораздо больше. Я расслабляюсь, но совсем немного. Все равно, даже если они действительно вовремя остановили запись, унизительно, что они вообще об этом знают.

Стоп, а что вообще значит «запись»? Сейчас же все цифровое. Они могли сказать, что выключили камеры, хотя на самом деле просто отвернулись…

– Это видео… оно ведь нигде не сохранилось, правда?

Я не могу не задать этот вопрос. Мой палец скользит по татуировке в форме креста на руке Хардина.

Хардин смотрит на меня вызывающе.

– Что ты хочешь этим сказать?

Старые… хобби Хардина всплывают у меня в памяти.

– Я не то имела в виду, – быстро бормочу я. Возможно, слишком быстро.

– Уверена?

Я вижу, как черты его лица заостряются. Взгляд становится виноватым.

– А как тогда ты могла знать, что я переживаю, что ты подумаешь об этом, если ты еще об этом не подумала?

– Не надо, – уверенно заявляю я и сокращаю расстояние между нами.

– Не надо что? – спрашивает он.

В эту секунду я могу читать его мысли. Я вижу, как в его памяти оживает все дурное, что он делал.

– Не надо. Не возвращайся к этому.

– Не могу. – Он медленно проводит рукой по лицу, но я чувствую, что он в бешенстве. – Ты думала об этом? Ты подумала, что я знал про камеры и позволил им смотреть?

– Что? Да нет же! Я бы никогда так не подумала, – искренне отвечаю я. – Я просто связала видео из спортзала с… с тем, что случилось раньше, когда ты это сказал. Я просто вспомнила. Я бы никогда не подумала, что ты снова этим занимаешься.

Я берусь за горловину его черной футболки.

– Я знаю, что ты бы никогда и никому не показал видео со мной.