Молодой человек молча кивнул, против воли задаваясь вопросом, что же такого ему решила сказать Ёла, что он мог бы не хотеть услышать.

— Я сделаю всё, как полагается, господин, — умиротворённый и расслабленный голос. Девушка явно улыбалась под шлемом. — Можете не сомневаться: всё, что вы мне поручите, будет исполнено в лучшем виде. Я вернусь домой настолько невредимой, насколько это вообще возможно, и позабочусь о том, чтобы бой пережили вы и остальные подчинённые.

— Знала же, что я не люблю, когда ты называешь меня господином, — проворчал “номер один”.

— Это потому что ты странный. Я бы сейчас показала язык, но не хочу слюнявить шлем, — хихикнула подчинённая. — Но, наверное, именно за это я тебя и люблю…

— Кто знает? — небрежно пожал плечами Дарк и подался вперёд.

Шлемы столкнулись. Тихо-тихо. Лбом ко лбу. Всё, что юные некромаги себе могли позволить вместо поцелуя.

1.

Всё же, хорошо быть некромагом.

Пусть бронированная обувь с тихим хлюпаньем месила грязь, состав которой нет никакого желания узнавать, нос не ощущал и десятой доли тошнотворного зловония: а всё благодаря одному несложному фокусу.

Наверное, это немного цинично, использовать формулу, защищающую от ряда ядовитых газов, просто для того, чтобы с комфортом топать по канализации.

Впрочем, Броня не ощущала никакого стыда, применяя заклинание, создание которого оплачено кровью множества людей, в столь мелочных целях. Никому на свете не нужен дешёвый героизм со страданиями во имя псевдовеликой цели “уважения” или “дани памяти” страданиям давно умерших.

Жизнь — это будущее, а не прошлое.

И будущее может оказаться отнюдь не радужным, если человек, взваливший себе на плечи бремя спасения чужих жизней, вдруг замедлит шаг из-за очередного приступа тошноты.

Бойцу важно чувствовать комфорт в каждом возможном аспекте. Чем меньше различных факторов будут отвлекать его от выполнения поставленной задачи, тем выше будут шансы на успех. Так что, абсолютно каждый из присутствующих обзавёлся магическим контуром, услужливо отключающим обоняние.

Отряд был снаряжён достаточно хорошо. Даже более, чем нужно для выполнения задачи. Шесть человек в полном обмундировании и с приборами ночного видения: никто не хотел полагаться на фонари в ситуации, когда противник мог догадаться выставить охрану в одном из коридоров подземного лабиринта.

Из-за комбинации особенностей местной архитектуры и интерфейса ПНВ, выдававшего в угол экрана некий набор данных, из которого Броня могла без подготовки опознать лишь показания дальномера и компаса, некромагичка не могла отделаться от стойкого чувства дежавю. Сколь много раз она видела такие же узенькие дорожки вдоль стен с грубой кирпичной кладкой? Сколь часто она видела эту мутную речку по центру и эти узенькие металлические мостики? И каждый раз девушка могла отвести взгляд чуть в сторону и ознакомиться с пачкой разномастных показателей.

Это оказывало определённое влияние на восприятие. Чувство нереальности. Словно бы Броня, на самом деле, находилась где-то не здесь. Словно бы она стояла себе посреди комнаты с нелепым устройством виртуальной реальности на голове, и просто играла в игру. Потому и выглядела обстановка так знакомо. Потому и запаха не ощущалось. Зато миссия забавная: загнать кучку разгневанных духов в семечко ясеня. Хоть тут сценарист потрудился.

Ощущение дереализации беспокоило девушку. Подобное не приходит само по себе. Это стресс. Защитная реакция психики, желающей отгородиться от неприемлемо мрачной действительности. Просто сознание в очередной раз хотело сбежать куда-нибудь подальше от реальности и совершенно по-детски выкрикнуть сакраментальное “я в домике”.

Желая хоть как-то “заземлиться” и развеять тревожный морок, некромагичка принялась ощупывать обездоспешенной правой рукой свои оружие и амуницию, каждый раз сжимая пальцы гораздо сильней, чем оно того требовало. Характерный ритуал для людей с обсессивно-компульсивным расстройством. Если он помогает одним ненормальным убедиться в реальности результатов их действий, то и Броне сгодится для того, чтобы избавиться от ощущения зыбкости её бытия.

Вот подсумок с семенами. Сыпучие и абсолютно мёртвые. Заранее подготовленные для ритуала. Вот парочка гранат. Светошумовая и осколочная оборонительная. Вот запасные обоймы для автомата, цепляющегося чёрным узким ремешком за обмундирование. Вот парочка тяжёлых пистолетов. Охотничьих. Для стрельбы по низко летящим слонам. Такие бывают эффективны только в руках выдуманных героев и некромагов, способных без труда компенсировать магией немалый вес оружия.

А вот и ремень, удерживающий переброшенную через спину запасную правую руку. Уже облачённую в броню. Холодную и мёртвую, ждущую своего часа.

Почему-то именно в тот момент, когда живые девичьи пальцы ощутили шершавую поверхность защитной перчатки, синеглазке удалось вновь нащупать своё чувство реальности.

Эта простая деталь, рациональная подготовка к потере конечности в случае ошибки в проведении ритуала, позволила юной некромагичке вновь “заземлиться” и избавиться от ощущения “взгляда со стороны”. Она мягко скользнула ладонью левой руки по своему плечу, нащупывая поводок, повязанный прямо на бицепсе.

Не важно, что магическая лента куда как привычней ощущалась на среднем пальце. В этом не будет никакого смысла, если Иггдрасиль в фазе взрывного роста прошьёт корнями кисть удерживающей его семена руки. Тут уже либо лишаться конечности, либо жизни. И выбор Брони был очевиден.

— Контакт. Одиннадцать часов, — прозвучал в наушнике тихий голос одного из бойцов сопровождения, который всю дорогу добросовестно мониторил местность через прицел в поиске внешних врагов, не отвлекаясь на внутренних демонов.

Вся группа разом пришла в движение. Некромагички привычно подняли щиты и опустились на одно колено, а их сопровождение разошлось по немногочисленным укрытиям: один из бойцов даже занял позицию за спиной синеглазки, очевидно считая девушку достаточно надёжной защитой от пуль и града проклятий.

И он был не то, чтобы не прав.

Тишина.

Броня несколько раз сверилась с показаниями компаса, чтобы убедиться, что ищет цель в правильном направлении, однако ей так и не удалось ничего увидеть, кроме пары помех.

— Приборы ночного видения барахлят, — подала голос Ёлко. — Думаю, это был призрак.

— Если есть призраки, значит, мясных дозорных, скорей всего, не дождёмся, — пробормотала безродная, больше для себя самой, чем для сопровождения. — Местные духи должны быть достаточно агрессивными, чтобы Сковронские отказались от идеи выставлять дозоры под землёй.

Ничего нового отряд так и не услышал: абсолютно все догадки и сценарии были оговорены на брифинге. Каждый боец знал, что ПНВ бесполезны в присутствии агрессивных призраков, однако совсем от них отказаться было нельзя — использование фонариков чревато демаскировкой, так что, тянуть с отказом от приборов ночного видения следовало как можно дольше. А затем оставалось лишь полагаться на умозаключение, что дозора в зоне призрачной активности быть не должно. В конце концов, в ситуации, когда каждую неделю, а то и чаще, на одном из постов пропадают бойцы, подчинённые противника уже давным давно все скопом поувольнялись и устроились бы охранять какую-нибудь пиццерию со стрёмными аниматронными куклами.