Пока Мьюр прикипал душой к ботанике в Мэдисоне, страну раздирала Гражданская война. В марте 1863 г., ровно через два года после первых выстрелов в форте Самтер, президент Авраам Линкольн подписал первый в истории государства закон о призыве на военную службу. Висконсин должен был поставить 40 000 новобранцев, большинство студентов в Мэдисоне обсуждало ружья, войну и пушки. Мьюр был поражен готовностью своих товарищей по учебе к «убийству»{2061}: сам он не желал принимать в этом участие.

Год спустя, в марте 1864 г., Мьюр покинул Мэдисон и устремился в Канаду{2062}. Два года он скитался по стране, подрабатывая на карманные расходы. Он был прирожденным изобретателем и успешно мастерил машины и детали для лесопилок{2063}, но его заветной мечтой было последовать по стопам Гумбольдта{2064}. При любой возможности он предпринимал дальние походы: на озеро Онтарио, на Ниагарский водопад. Переходя вброд реки, рискуя утонуть в болоте и заблудиться в чащобе, он искал и коллекционировал растения для своего растущего гербария. Он был так одержим им, что семья на ферме севернее Торонто, где он проработал месяц, прозвала его «Ботаникой»{2065}. Спотыкаясь об извилистые корни и путаясь в ветвях, он вспоминал гумбольдтовские описания «затопленных лесов Ориноко»{2066}. Он ощущал «простую связь с космосом»{2067}, которая будет сопровождать его всю жизнь.

Весной 1868 г. сгорела лесопилка в Мифорде на озере Гурон в Канаде, где тогда работал Мьюр, и он вспомнил о доме. Гражданская война, прогромыхав пять долгих лет, завершилась еще прошлым летом, и Мьюр мог вернуться на родину{2068}. Он собрал свои скудные пожитки и стал изучать карту. Куда идти? Он решил попытать удачу в Индианаполисе, ставшем железнодорожным узлом; там его, вероятно, ждали многочисленные варианты трудоустройства на фабриках. Главным, по его мнению, было то, что город находился «в сердце одного из богатейших лиственных лесов континента»{2069}. Здесь он мог сочетать труд ради выживания с увлечением ботаникой.

Мьюр нашел работу на заводе в Индианаполисе, делавшем колеса и прочие детали для фургонов. Работа была временной, Мьюр собирался всего лишь скопить денег на «ботаническое путешествие» по следам Гумбольдта в Южной Америке{2070}. Потом, в начале марта 1867 г., когда Мьюр попытался укоротить кожаный ремень фабричной циркулярной пилы, его планы внезапно сорвались. Он ковырял острым кончиком напильника заклепки на ремне, напильник сорвался. Острый кончик угодил ему в правый глаз. Когда он подставил под глаз руку, жидкость закапала на ладонь, и его зрение пропало{2071}.

Мьюр лишился только правого глаза, но через несколько часов ослеп и левый. Его окутала тьма. Этот момент все изменил. Годами Мьюр жил во власти «сияющих картин тропической флоры», а теперь краски Южной Америки, казалось, навсегда для него потеряны{2072}. Несколько недель, пока он отлеживался в темной комнате, соседские мальчишки навещали его и читали ему книги. К удивлению врача, зрение медленно восстанавливалось. Сначала Мьюр различал только силуэты мебели в комнате, потом стал узнавать лица. Через четыре недели он уже различал буквы и мог гулять. Когда зрение полностью восстановилось, ничто уже не могло помешать ему отправиться в Южную Америку и полюбоваться там «тропической растительностью во всей ее красе»{2073}. 1 сентября, через полгода после несчастного случая и прощального визита к родителям и сверстникам в Висконсин, Мьюр привязал веревкой к ремню свою записную книжку, закинул за плечо маленькую дорожную сумку и пресс для растений и отправился в тысячемильный путь из Индианаполиса во Флориду{2074}.

Путь Мьюра на юг пролегал по опустошенной стране. Гражданская война разрушила инфраструктуру – дороги, заводы, железнодорожные пути, множество заброшенных ферм зарастало травой. Война покончила с богатством Юга, страна осталась глубоко разделенной. В апреле 1865 г., меньше чем за месяц до конца войны, был убит Авраам Линкольн. За объединение страны взялся его преемник Эндрю Джонсон. Рабство было отменено, за месяц до ухода Мьюра из Индианаполиса первые афроамериканцы голосовали на выборах губернатора Теннесси, но к освобожденным рабам не относились как к равным.

Мьюр огибал города и деревни, желая оставаться на природе{2075}. Иногда он ночевал в лесу и просыпался на заре под пение птиц; бывало, он находил ночлег в каком-нибудь сарае или на чьей-нибудь ферме. В Теннесси он поднялся на первую в своей жизни гору и восхитился простершимся у него под ногами пейзажем, долинами и лесистыми склонами{2076}. Продолжив путь, Мьюр воспринимал горы и растительные зоны глазами Гумбольдта, замечая, что знакомые ему по северу растения здесь растут на более холодных склонах, а растительность долин становится отчетливо южной, незнакомой. Горы, понял Мьюр, подобны «магистралям, по которым северные растения могут перебросить свои колонии на юг»{2077}.

В полуторамесячном пути через Индиану, Кентукки, Теннесси, Джорджию и Флориду Мьюр начинал мыслить иначе, чем прежде. Казалось, с каждой милей все дальше уходя от прежней жизни, он приближался к Гумбольдту. Собирая растения, наблюдая за насекомыми, ночуя на мшистой лесной земле, Мьюр испытал мир природы по-новому. Раньше он просто собирал экспонаты дл своего гербария, теперь же начинал видеть связи. В этом огромном клубке жизни было важно все. Не существовало несвязанных «фрагментов»{2078}. Крохотные существа были такой же важной частью целого, как человечество. «Почему человек должен ценить себя выше исчезающе малой частицы огромного грандиозного единства творения?» – вопрошал Мьюр{2079}. «Космос, – говорил он, используя термин Гумбольдта, – был бы неполным без человека, как и без «мельчайшего микроскопического существа»{2080}.