могу двигаться быстро, я гадаю, как же все эти укусы выдерживает Хадсон, ведь ему их досталось куда больше. И как их выдерживают все остальные?

Я оглядываюсь по сторонам – и вижу, что больше половины тех, кто сегодня утром вышел вместе с нами, чтобы принять участие в схватке, лежат на земле, побежденные теневыми насекомыми, птицами и волками, которые, кажется, заполонили все.

Кричит женщина, и, повернувшись, я вижу, что это Кауамхи. Она лежит на земле под громадным теневым волком, упираясь ладонями ему в грудь и изо всех сил отталкивая его, а он щелкает зубами и старается добраться до нее.

Я понимаю, что долго она не продержится, и бросаюсь бежать по газону в отчаянной попытке добраться до нее до того, как волк прикончит ее.

В эту минуту Хадсон приземляется на крышу часовой башни. И бросается в люк, когда на нее обрушивается поток драконьего огня. И мне вдруг становится страшно смотреть в ту сторону – а вдруг, когда я туда посмотрю, его уже там не будет?

Но нет, к счастью, он там, и, когда драконша облетает башню, он снова вылезает на крышу и прыгает на нее. Я смотрю на него до тех пор, пока не убеждаюсь, что он схватился за нее, а не сорвался в свободное падение, затем взлетаю в воздух, чтобы поспешить на помощь Кауамхи.

Летя к ней, я уворачиваюсь от птиц, насекомых и свирепых камышовых котов с громадными зубами.

Но Луми добирается до Кауамхи на несколько секунд раньше, чем это удается сделать мне, и бьет волка своей дубинкой, затем отбрасывает его в сторону и помогает Кауамхи встать на ноги.

После этого они тут же становятся спина к спине и начинают отбиваться от волка, который, рыча, пытается снова наброситься на них.

Я уже почти на месте – но тут что-то большое и тяжелое с силой ударяет меня с той стороны, в которую я не смотрю, и я отлетаю вбок. Я пытаюсь снова взлететь, но в эту секунду что-то с такой же силой бьет меня в другой бок.

Этот удар вышибает из моих легких весь воздух, парализует меня, и я, кувыркаясь, лечу вниз, вниз, вниз. И при этом вижу, что на меня нацелились сразу два теневых волка.

Я падаю точно между ними, и, похоже, спасения нет.

К тому же по состоянию неба видно, что у нас почти не осталось времени. Мэр стоит возле городской стены, прикрывшись своим силовым полем и окруженный множеством теневых тварей, которых Королева Теней явила, чтобы охранять его. Через считаные минуты станет достаточно светло, чтобы он смог сбежать отсюда – если мы не найдем способа остановить его. На как мы сможем это сделать, если жуткие твари, помогающие Королеве Теней, окружают нас со всех сторон и выводят из строя одного за другим?

Это пугает и деморализует, и я не знаю, как с этим бороться. Как противостоять всем этим атакам, чтобы все-таки попытаться добраться до бывшего мэра. И это притом, что Асуга и Хадсон сейчас разрушают часовую башню и несколько других зданий, сражаясь друг с другом на противоположной стороне площади.

Мне ужасно хочется броситься ему на помощь, но рассвет слишком близок, чтобы я могла оставить мэра в покое. Если солнце поднимется достаточно высоко, чтобы предметы начали отбрасывать тени, Суил уйдет от нас. Слишком много наших выведено из игры, чтобы остановить его.

Но прежде чем я успеваю решить, что делать, оказывается, что выбора у меня нет.

Один из теневых волков издает громкий свирепый рык, и я поворачиваюсь к нему, готовая отбиваться. Но на меня бросается не он, а другой волк – тот, к которому я, по глупости, повернулась спиной, пусть даже всего на секунду.

Я не сопротивляюсь – ведь чертовски трудно сопротивляться, если на тебя нападают сзади. Падая, я превращаюсь в камень – это единственное, что я могу сделать, чтобы защититься – и, похоже, как раз вовремя. Потому что один из волков хочет отхватить кусок моей спины, а другой пытается вцепиться в мою яремную вену.

Оба они истошно вопят, когда их зубы с силой ударяются о камень. Но это не мешает им атаковать меня снова. И поскольку в данную минуту я лежу на земле, а они навалились на меня, состояние камня остается для меня единственным способом защиты.

Мне отчаянно хочется посмотреть, как там Хадсон, как справляются Кауамхи и Луми, отчаянно хочется удостовериться, что они целы и невредимы. Но пока эти чертовы волки не потеряют ко мне интерес, я в полной жопе.

Но если Хадсон занят противостоянием с драконшей, а трубадуры и я отбиваемся от волков, то кто же следит за Суилом – и следит ли за ним кто-то вообще? Хотелось бы знать, продолжает ли он все так же уворачиваться от всех нападений, исчезая и появляясь вновь и по-прежнему ли в порядке его силовое поле.

На секунду волки перестают кусать меня, и мне кажется, что теперь мне уже ничего не грозит. Я жду еще несколько секунд – по-прежнему в состоянии камня, – чтобы удостовериться, что эти волки забыли обо мне, затем начинаю садиться. Но оказывается, что это всего лишь уловка, и как только я поднимаю голову, они атакуют меня вновь.

Только на этот раз Хадсон тут как тут, чтобы спасти меня. Он хватает одного из волков и зашвыривает его на другую сторону площади, затем делает то же самое со вторым. Я вскакиваю, одновременно перейдя из состояния камня в другую ипостась горгульи.

Хадсон тут же переносится на другой конец площади, туда, где сейчас находится драконша.

– Спасибо! – кричу я ему и пытаюсь взлететь.

Но у меня ничего не выходит, и я снова оказываюсь на земле под двумя волками. Я истошно кричу, когда один из них вонзает зубы в мою левую икру, а второй вцепляется в мое предплечье. Меня пронзает адская боль, затем я ухитряюсь снова превратиться в камень.

Я не понимаю, что произошло, не понимаю, каким образом я могла только что находиться в воздухе, а через три секунды снова оказаться в том же положении, что и прежде, хотя я и уверена, что волки не могли атаковать меня опять. Ведь они только что находились на другом конце площади – и вот они уже снова здесь.

И тут до меня вдруг доходит, в чем дело, почему нам так сложно победить этих теневых тварей. Да, отчасти это из-за того, что их так много, а нас мало, но это происходит еще и потому, что Суил поворачивает время вспять. Иначе невозможно объяснить, каким образом эти волки могли только что находиться далеко, а затем снова оказаться на прежнем месте.

Проходит еще полминуты, в течение которых я остаюсь жевательной игрушкой для этих чертовых волков, и я решаю, что с меня хватит. Тяжело двигаться, находясь в состоянии камня, – очень тяжело, – но мне необходимо это сделать. Солнце восходит, и через несколько минут Суил сможет станет тенью и уберется из Адари, расхреначив к чертям линию времени.

С этой мыслью я заставляю себя перевернуться – к вящей досаде этих волков. Затем, оказавшись на спине, я изо всех сил ударяю ногой и одновременно так же сильно бью левым кулаком.

Одному волку я попадаю по лапе, и он с визгом падает, а второму мой удар приходится прямо в нос. Но он не падает, только его зубы вгрызаются в мою каменную руку, впиваются с такой силой, что я чувствую – и слышу, – как они царапают по камню.

Мне кажется, что они оставят на моей коже шрам, но сейчас это самая малая из моих проблем. Мне надо отделаться от этого волка, надо добраться до Суила до того, как станет поздно.

И я делаю то единственное, что могу сделать – перехожу в ту ипостась своей горгульи, находясь в которой могу двигаться и летать. При этом я пытаюсь убедить ту свою руку, которую сейчас грызет волк, остаться каменной, и я готова к тому, что произойдет, если это у меня не получится. Вернее, думаю, что готова – до того момента, когда зубы волка впиваются в мою плоть.

Черт, больно! Но я стараюсь не обращать внимания на боль и взмываю в воздух. И снова приказываю своей руке превратиться в камень, и на сей раз она, к счастью, повинуется мне. Через несколько мгновений я взлетаю высоко над площадью, при этом на моей руке все так же продолжает висеть теневой волк.

Но это длится недолго – потому что с меня хватит.

Мысленно приказав своей второй руке тоже обратиться в камень, я размахиваюсь и что есть