На следующий день в гостинице состоялось комсомольское собрание, на котором обсуждался всего один вопрос: «О недостойном поведении игрока московского «Динамо» комсомольца Кожемякина Анатолия Евгеньевича, повлекшее за собой печальные последствия по мере его необдуманных действий на поле во время матча с командой «Динамо» (Берлин)». На нем провинившийся повинился и объяснил свой поступок случайностью.

– Мне послышалось, что судья дал свисток, вот я и взял мяч в руки, чтобы выбить его в поле. Это просто слуховой обман и ничто больше.

– Но судья не свистел, – напомнил игроку один из его товарищей.

– Но я же слышал! Может, кто-то с трибуны свистнул, а я перепутал этот свист с судейским свистком, – продолжал стоять на своем Кожемякин.

Собрание не могло длиться слишком долго, поскольку через час динамовцам надо было быть в аэропорту и вылететь обратно на родину. В итоге было принято решение вынести Кожемякину общественное порицание и отстранить его от участия в еврокубковых матчах. Что понятно – никто не мог дать гарантию, что футболист в решающий момент вновь не услышит несуществующий судейский свисток и не возьмет мяч в руки снова. Поэтому в следующей игре с берлинцами (а он проходил в Тбилиси) Кожемякин на поле не вышел, а весь матч просидел на скамейке запасных. Ту игру москвичи выиграли по пенальти 4:1 (основное время – 1:1). После этого подопечные Бескова вышли в финал, где их дожидался шотландский «Глазго Рейнджере». Что произошло на этом матче, мы уже знаем – шотландцы победили 3:2 не без помощи своих болельщиков, которые, видя, что их кумиры вот-вот пропустят мяч и счет сравняется, высыпали на поле и сорвали концовку игры. Матч потом был все-таки доигран, но кураж у динамовцев уже пропал и сравнять счет они не сумели. Кожемякин в той игре не участвовал, поэтому отнести это поражение на свой счет был не вправе. А ведь появись он тогда на поле, вполне вероятно, что матч мог сложиться для «Динамо» совершенно иначе.

Все эти напасти, свалившиеся на молодого футболиста в одночасье, выбили его из колеи. И он загулял – стал пропускать тренировки и потерял место не только в основе, но и в дубле. В итоге в том сезоне он забил в 11 матчах всего лишь один мяч. Явный провал для недавнего лучшего бомбардира команды. И тогда его дисквалифицировали за такое поведение на два года условно – чтобы одумался. Но Кожемякин стал подумывать о том, как бы вообще уйти из команды в другой клуб. Но затем он познакомился со своей будущей женой Натальей и его дела понемногу пошли на лад. А познакомил их Евгений Жуков. Он встречался с девушкой, у которой была подруга. И вот однажды Жуков попросил ее: мол, приведи на следующее свидание свою подругу – вдруг у них с Толей что-то получится. И ведь действительно получилось. Вскоре Анатолий и Наталья поженились, а потом грянул лучший сезон в карьере Кожемякина – сезон 1973 года, когда он вновь стал лучшим бомбардиром «Динамо» и вернулся в состав первой сборной.

15 октября 1973 года, понедельник, Москва, Киевский вокзал

Когда поезд с футболистами прибыл в столицу, на вокзале Кожемякина уже ждала «скорая помощь». Товарищи помогли ему доковылять до «скорой», которая отвезла футболиста в ЦИТО, где за его ногу взялась знаменитый спортивный врач-ортопед Зоя Миронова, основатель спортивной травматологии в СССР. Еще в 1952 году в ЦИТО было создано отделение спортивной, балетной и цирковой травмы, которое возглавила Миронова. По результатам сделанных ею в 1952–1962 годах 931 операции на коленном суставе, в 1962 году Миронова защитила докторскую диссертацию на тему «Повреждение менисков и связок коленного сустава при занятиях спортом». Так что Кожемякин попал в надежные руки, с помощью которых он рассчитывал если не на быстрое выздоровление, то хотя бы на возвращение в большой футбол. Не в этом, так в следующем сезоне.

15 октября 1973 года, понедельник, Ереван, городской аэропорт

ИЛ-62 приземлился в аэропорту города Еревана в двенадцать часов дня по местному времени. Находившийся на его борту председатель КГБ Армении Аркадий Рогозин вместе со своим помощником спустились по трапу на бетонку, где их поджидал личный водитель главного чекиста Армении, приехавший в аэропорт за час до их прилета.

– Как долетели, Аркадий Павлович? – спросил водитель, принимая из рук шефа портфель.

– Спасибо, Саша, нормально. Как дела в управлении?

– Без происшествий, – сообщил водитель, открывая перед Рогозиным дверцу персональной «Волги».

Генерал КГБ уселся на заднее сиденье, а его помощник занял место рядом с водителем. Спустя минуту автомобиль уже выезжал через специальный КПП за территорию аэропорта. Их путь теперь лежал в здание республиканского КГБ на улице Налбандяна. Глядя на проплывающие за окном городские пейзажи, Рогозин мысленно перебирал в памяти свою вчерашнюю встречу с председателем КГБ СССР Юрием Андроповым, специально вызвавшим его в Москву из Еревана.

Ретроспекция. 14 октября 1973 года, воскресенье, Москва, площадь Дзержинского, КГБ СССР, кабинет Юрия Андропова

Андропов вызвал Рогозина не случайно – его интересовали результаты расследования резонансного дела об осквернении памятника Ленину. Дело в том, что на днях должно было состояться очередное заседание Политбюро, посвященное проблемам национальных отношений и этот вопрос обязательно должен был там подняться. А поскольку за его расследование отвечали чекисты, то естественно, все вопросы должны были адресоваться Андропову. Поэтому, едва Рогозин пришел в его кабинет и занял место на стуле напротив него, Андропов поинтересовался, как идет расследование.

– Пока порадовать нечем, Юрий Владимирович, – честно признался Рогозин. – Но мне сдается, что мой заместитель Михаелян намеренно торпедирует это расследование.

– Вот как? – вскинул брови Андропов. – У вас есть конкретные факты этого саботажа?

– Фактов нет, но есть интуиция. И вообще это дело породило в республике множество кривотолков и я боюсь, как бы это не вышло нам боком.

– В каком смысле?

– В смысле, что эта выходка с памятником, судя по всему, дело рук молодых людей, активных болельщиков «Арарата». А он, как вы знаете, на подъеме – рвется к золотым медалям. Поэтому, найди мы сейчас этих «художников» и арестуй их, могут вспыхнуть протесты.

– Вот и я о том же говорил вчера Суслову, – морща лоб, сообщил Андропов. – Но он и слышать ничего не хочет – считает, что этот вандализм надо раскрыть и осудить публично. А тут еще вот это вышло некстати, – и шеф КГБ выложил на стол несколько газет.

– Что это? – спросил Рогозин.

– Зарубежная пресса, где освещается осквернение памятника Ленину. Оперативно работают, сволочи – можете полюбоваться.

Гость взял одну из газет и быстро нашел нужную статью. Открывала ее огромная фотография, где была запечатлена спина ереванского памятника вождю, на которой красовалась цифра восемь, старательно выведенная белой краской.

– Пишут, что таким образом армянская оппозиция выразила свой протест против советизации своей республики, против ленинской идеи дружбы народов. Вот ведь как повернули, мерзавцы.