всякого аппетита. А вечером наблюдал, как играют в футбол (горняки против металлистов) или в волейбол (нефтяники против пищевиков).

— Землячества! — горько шептал он. — Семейственность… Стадное чувство!

Ему было не по себе. Все, с кем он ни знакомился, как сговорившись, осведомлялись, где он работает. И, узнав, что он «вольный казак», одни с состраданием предлагали устроить его на работу, «если, конечно, за ним ничего такого…», другие смотрели с подозрением.

— Толпа! — презрительно резюмировал Иван Никитич. Но его как магнитом тянуло к этой самой толпе.

В конце второй педели он надоел сам себе до смерти.

— Я вольный казак, — сказал он, но уже с новой интонацией, — поеду-ка обратно. Доотдыхаю зимой. Покатаюсь на лыжах, подышу свежим морозным воздухом. Ах, хороши леса зимой! Одетые в серебряный убор, они…

Похудевший, он явился домой и радостно был встречен родными пенатами.

— Набегался? А тут за тобой директор присылал! — сказала жена. — Просил придти, когда вернешься.

— Ах, да, ведь я расчет не взял! — грустно сказал Иван Никитич. — Хотят скорее от меня избавиться. Дожил…

— Приехали? — встретил его директор. — Ну, теперь распутывайтесь с вашим заместителем, а мое дело сторона. Вы главный бухгалтер, вам и гроссбухи в руки.

— А… а как же мое заявление об увольнении? — растерянно пролепетал Иван Никитич.

— Заявление? Разве вы не читали мою резолюцию?

В уголке стояло: «Предоставить в августе отпуск на две недели, остальное — в ноябре».

— Что касается увольнения, — добродушно продолжал директор, — я всерьез не принял. Вы очень вспыльчивый, горячий человек. Холерик.

— Ну, что ж, надо быть кому-то и холериком, — кротко сказал Иван Никитич и пошел здороваться с сослуживцами.

МИСТЕР ЧАРЛИ ВЫХОДИТ ИЗ МОДЫ

— Приходите в воскресенье, — сказал мне по телефону Аркадий Фомич. — Я вас кое с кем познакомлю. Нет, не скажу. Придете — увидите сами.

И вот в ближайший выходной я уже звонил у двери с эмалированной табличкой «Гвоздичкиным — 2 зв.».

— A-а! Наконец-то! — воскликнул Аркадий Фомич, появившись на пороге. — Входите…

Но только я сделал два шага, как к моим ногам подкатилось что-то черное, мохнатое и со злобным рычанием вцепилось в мои брюки. Я испуганно ойкнул и дернул ногой.

— Осторожно! — мягко предупредил хозяин. — Не дрыгайте ногами, это раздражает Чарли. Стойте не шевелясь. Ему скоро надоест, и он в конце концов вас отпустит.

— Породистая собачка? — осведомился я, стараясь сохранить равновесие.

— Это мистер Чарли! — торжественно возвестил Гвоздичкин. — Шотландский скотч-терьер. Безумно модная собака. У Чарли — знатная родня: его сестра воспитывается у братьев Гуровых, брат — у киноартиста Чнкина. Хотите, я покажу вам его паспорт?

В прихожую пожаловала и хозяйка, несколько расплывшаяся блондинка. Увидя меня, стоящего на одной ноге, она всплеснула руками я захохотала:

— Попали в плен? Бедняжка! Сейчас я вас выручу… Чарлинька «Мишка»!

Пес освободил мою ногу и принялся грызть конфету, дав нам таким образом возможность перейти в комнату.

— Скажите, — полюбопытствовал я, — а где вы раздобыли это чудов… это чудесное животное?

— Достал я его с громадным трудом, по протекции Исая Кузьмича. Отбил у самого Крякина. Стоило мне это семьсот рублей. Безумно дешево. Сейчас режиссер Чурс предлагает за него две тысячи, но я, конечно, не отдам.

— Гм-м… Две тысячи — хорошие деньги, — неопределенно сказал я, садясь по приглашению хозяина за обеденный стол.

Предмет нашего разговора, ковыляя на кривых, коротких ногах, вошел в комнату, улегся на диван и принялся жевать уголок шелковой подушки цвета чайной розы.

— Не правда ли, хорош? — спросил Гвоздичкии. — Говорите после этого, что порода ничего не значит. Обратите внимание на хвост — классическая форма моркови. А голова — топором.

Я осторожно сказал, что мне очень нравится шерсть.

— Он с годами станет еще лохматее и злее, — пообещал Аркадий Фомич.

Я заискивающе улыбнулся и бросил на пол хороший кусочек отбивной котлетки. Чарли лениво сполз с дивана, понюхал кусок и брезгливо отвернулся.

— Плохо вы его знаете, — с состраданием глядя на меня, сказала Маргарита Власьевна. — Чарли не ест что попало. Он безумно разборчив.

— Неужели он питается только шоколадными конфетами?

— Нет, почему же, — снисходительно улыбнулась хозяйка. — Он безумно любит куриные головки. Продавцы в магазинах удивляются, почему мы просим только головки. Все делают наоборот.

— Он безумно требователен и к людям, — сообщил хозяин. — Мы из-за него уже трех домработниц сменили. Вернее, они сами уходили. Одна даже потихоньку скрылась и расчет не взяла. Никак не найдут с ним общий язык.

Мы встали из-за стола.

— А я хотел предложить вам одну идею, — приступил хозяин к делу. — Слышал, что вы недавно побывали на Урале. Давайте вместе напишем книжечку о металлургах. Или киносценарий состряпаем.

— Но ведь вы как будто уже хотели писать такую книгу со Страусовым! — изумился я.

— Не говорите мне о нем! — мрачно сказал Аркадий Фомич. — Тупой, ограниченный человек! Мы больше не встречаемся.

— А как дружили! — соболезнующе сказал я, — Какая же кошка пробежала между вами?

— Не кошка, а собака! — вмешалась Маргарита Власьевна. — Сейчас я вам все расскажу. В прошлое воскресенье пришли они к нам, чтобы обсудить план книги. И вот эта мещанка ничего не нашла лучшего…

— Рита!

— Ну, что Рита? Вся Москва знает, что Страусиха — мещанка. Она в этот вечер вырядилась в ярко-оранжевое платье. А Чарли — он же такой сноб — не выносит ничего вульгарного. И порвал ей рукав. Крови пролилось — потоки! Конечно, она притворялась, во все же вызвали врача. Ходит теперь на противобешеные уколы. Симулянтка противная!

— Ясно, что после этого ни о каком соавторстве не может быть и речи, — твердо сказал Гвоздичкин. — Этот кретин даже пообещал мне, что когда-нибудь я буду сидеть на скамье подсудимых из-за Чарли. Из-за этого чудесного песика! Ах ты, хулигашка мой! — И Аркадий Фомич протянул к Чарли руку. «Хулигашка» подпрыгнул, и его челюсти звонко щелкнули в неприметном расстоянии от пальцев хозяина. Аркадий Фомич спрятал руку за спину, смеясь нервным, коротким смешком.

— Вечно ты к нему пристаешь с нежностями! — заметила жена. — Вот и ходишь с перевязанными руками.

— Извини, тебя он чаще кусает! — возмутился муж. — Особенно, когда ты напяливаешь какую-нибудь новую тряпку и вертишься перед зеркалом… Но о деле. Как вы смотрите на мое предложение?

— Я подумаю, — уклончиво ответил я и предложил Аркадию Фомичу прогуляться. Почему-то в этот вечер