В одном месте через лес даже протекала река, и через нее был переброшен очень живописный мостик из старого замшелого бревна, в обхвате достигающего моего колена.

— А на сколько вообще далеко тянется лес?

— Да черт его знает. — ответила Ника, легко перебегая по бревну, раскинув руки в стороны для равновесия. — Но точно известно, что он пересекает кольцо пустоты и тянется дальше. А на сколько он тянется — это я уже не знаю, никогда не интересовалась.

— То есть, в теории, через лес можно выбраться из академии и их кольца?

— В теории, где угодно можно выбраться из академии! — засмеялась Ника. — Тут же ни заборов, ни охранников, никого, тебя тут никто не держит! В любую сторону иди — и выберешься!

Я для вида согласился с Никой, не став уточнять, что я имел в виду не иллюзорную, исключительно теоретическую возможность выбраться, а более или менее реалистичную, которую можно было бы реализовать. В лесу влажно, к тому же, через него протекает река, значит, тут есть вода. Я слышу щебетание птиц и перодическое шуршание листвы от прыжков всяческих зверушек — значит, можно добыть и еду. В пустошах такого счастья нет, на то они и пустоши. Остается только один вопрос.

— А дарги в лесах бывают?

— Дарги везде бывают. Эти твари как тараканы.

— А в академии дарги бывают?

— Нет, конечно. — Ника удивленно посмотрела на меня. — Что им тут делать?

— Ну, например, охотиться на целую гору самостоятельно приехавшей к ним в гости активной праны? Как тебе такой вариант?

Ника усмехнулась, описывая вытянутым указательным пальцем в воздухе круг:

— Кольцо. Не забывай, что оно есть.

— И что? — не понял я.

— Кольцо не дает нашей активной пране выходить за его пределы, как бы гасит ее. Поэтому дарги не чуют нас здесь.

— Вот бы такими кольцами да каждый город мира огородить. — вздохнул я. — Сразу столько проблем бы исчезло.

— Ага, вместе с любыми порталами между городами. — хмыкнула Ника.

— Ну ладно. — я все не сдавался. — А дарги не могут загулять просто так? Они же бесконтрольно перемещаются по пустошам… Допустим, на открытой местности пустошей заметить их можно издалека, а если они… Ну, в теории хотя бы — что, если они подкрадутся через лес?

— Так кольцо же! — всплеснула руками Ника. — Как они подкрадутся?

Я немного помочал, пытаясь сопоставить факты, потом признался:

— Извини, не понимаю.

— Кольцо, оно же рассеивает активную прану. — Ника развела руками, имитируя то ли взрыв, то ли два яйца. — А дарги не имеют пассивной праны, только активную. Поэтому, стоит им зайти в кольцо пустоты, они моментально истощаются и умирают.

— Вот как… Этого про даргов я не знал.

— Да как-то разговор просто не заходил. — Ника пожала плечами. — На самом деле, это не то, чтобы факт, просто теория… Но она крайне прадоподобна и позволяет объяснить, почему даргов никогда не видели внутри кольца. Кроме того, есть свидетельства очевидцев, которые видели как дарги умирали, едва переступив границу кольца. Независимо от вида, умирали все до единого.

— Что интересно, я совсем не почувствовал, когда мы проезжали кольцо. — вспомнил я. — Я вообще не вспомнил о том, что оно существует. Ничего не почувствовал.

— А ты и не должен был. Понимание пришло бы только когда ты попробовал прибегнуть к своему реадизу. Тогда получился бы пшик, вместо того, что ты хотел исполнить, и вот тогда пришло бы понимание. Когда твоя активная прана рассеяна, у тебя остается еще пассивная — та, с которой ты всю свою жизнь живешь. Можно сказать, часть твоего тела.

— Хм… А когда реадизайнер умирает и выплескивает прану, это что?

— Это активная. — кивнула Ника. — Поэтому она… «Активничает», так сказать. Пассивная рассасывается спокойно, иначе бы каждый покойник в мире был для даргов как аэрогудок.

— А когда дарги умирают, из них активная прана не выходит, как из реадизайнеров?

— Выходит, конечно, ей же надо куда-то деваться. Но если прана реадизайнеров она выходит как бы «наружу», эксплозивно, как объясняют наши преподаватели, то прана даргов наоборот — сжимается в одну точку, то есть, выходит «имплозивно». В итоге, если при смерти реадизайнера образуется большая область относительно низкой концентрации свободной праны, то после даргов образуется микроскопическая область ее огромной концентрации. Если бы не это, то представь, каждый убитый дарг привлекал бы на свое место еще десяток, вот это был бы кошмар.

С кошмаром не согласиться было трудно. Кошмар был еще тот. Но дело даже не в кошмаре. Скорее дело было в том, что слледом у меня возник еще один вопрос, но, помня отношение Ники и прочих реадизайнеров к этой теме, я решил его не задавать, и просто попробовать, если когда-то подвернется такая возможность.

Ведь если внутри дарга есть только активная прага, которую он так любезно упаковывает при смерти в компактный шарик, или кубик, или что там… Главное — что он упаковывает и преподносит ее на блюдечке…

То почему бы не попробовать поглотить ее?

На ужин мы едва не опоздали — пришлось даже пробежаться, чтобы оказаться у дверей общежития аккурат с переливчатым сигналом, разносящимся по академии из невидимых динамиков. Чмокнув меня в щеку на прощание, Ника унеслась к себе на третий этаж, а я отправился в свою комнату, жалея, что не додумался спросить, как, собственно, будет выглядеть ужин.

Как оказалось, ужин уже ждал в комнате. Не знаю, что мешало создателям академии построить общую столовую для всех, хоть даже объединенную с корпусом общежития, но делать они этого не стали. Вместо этого они придумали разносить еду студентам по комнатам в железных подносах с выемками разных форм и размеров. В каждой выемке лежала какая-то еда, и сверху все это накрывал еще один стальной лист на манер крышки — наверное, чтобы не остывало, чтобы не вываливалось, ну и заодно — чтобы штабелировать друг на друга было удобнее. Ведь не по воздуху же еда прилетает в комнаты, наверняка ее на тележке развозят.

Широ уже вовсю поглощал свою порцию, сидя на кровати со сложенными крестиком ногами. В руке у него вместо вилки, которая, кстати, была в комплекте с ужином, или хотя бы ложки, была зажата пара черных длинных тонких палочек, которыми он ловко подцеплял еду и закидывал ее себе в рот, успевая одновременно второй рукой ковыряться в планшете. На меня он не обратил внимания — только коротко мазнул взглядом, когда я вошел, и дальше принялся елозить пальцем по экрану.

Я прошел на свою кровать, которую еще даже не застелил мельком виденным в шкафу постельным бельем, сел на голый матрас, взял свой поднос-судок и открыл крышку.

Пять отделений. В одном, самом большом — гарнир, сейчас это был простой отварной рис. Рядом отделение поменьше — кусочки какого-то мяса в соусе. Три совсем маленьких углубления — в одном нарезанный полосками болгарский перец, в другом — смесь нарезанного кубиком киви и клубники, и в третьем — крошечнай плитка шоколада, буквально два на два квадратика. Никаких палочек в комплекте не шло — откуда Широ их взял? С собой, что ли, привез?